Роман «Бесы» имеет 9 главу II части под названием «У Тихона», которая не вошла в первые издания, поскольку была забракована редакцией «Руского вестника». «Бесы» писались на злободневную тему — катализатором к написанию послужило убийство в парке Петровской (ныне Тимирязевской) академии студента Иванова членами подпольной организации «Народная расправа» по главе с Сергеем Нечаевым. Многие читатели усматривают провидческий дар в том, как написал Достоевский «Бесы».
О чем книга Бесы — Достоевского
Петр Верховенский созывает «сочувствующих» перевороту молодых людей: военного в отставке Виргинского, эксперта народных масс Толкаченко, философа Шигалева и др. Лидер организации Верховенский планирует убийство бывшего студента Ивана Шатова, который решает расстаться с революционным движением. Он покидает организацию из-за интереса к мысли народа-«богоносца». Однако убийство героя нужно компании не для мести, реальный мотив, которого не знают рядовые члены кружка, — сплочение организации кровью, единым преступлением.
Далее события развиваются стремительно: маленький городок потрясают невиданные доселе происшествия. Всему виной тайная организация, но о ней горожане не имеют понятия. Однако самые жуткие и пугающие вещи происходят в душе героя, Николая Ставрогина.
Автор подробно описывает процесс ее разложения под влиянием вредоносные идей. Главные герои и их характеристика Варвара Ставрогина — известная губернская дама, выдающаяся помещица. Героиня обладает имением, унаследованным от обеспеченного откупщика-родителя.
Муж Всеволод Николаевич, по профессии генерал-лейтенант, не владел огромным состоянием, но обладал большими связями, которые Варвара Петровна, после его ухода из этой жизни, всеми возможными способами стремится восстановить, но безуспешно. В губернии она очень влиятельная женщина. По своей природе она высокомерна и деспотична.
Однако героиня часто чувствует сильную зависимость от людей, порой даже жертвенную, но и взамен ждет такого же поведения. В общении с людьми Варвара Петровна всегда придерживается лидирующей позиции, не исключение и старые друзья. Николай Всеволодович Ставрогин — обладал демонической привлекательностью, имел превосходный вкус и благовоспитанное поведение.
Общество на его появление реагировало бурно, но, при всей живости и насыщенности его образа, герой вел себя довольно скромно и не особо разговорчиво. Всё женское светское общество было в него влюблено. Николай Всеволодович встречался с супругой Шатова — Машей, с его сестрой — Дашей, со своей знакомой из детства — Елизаветой Тушиной.
Возвратившись из Европы, он принимал участие в возрождении тайного общества. В этот же период он ставил опыт по воздействию на Шатова и Кириллова. Прямое участие в смерти Шатова Николай Всеволодович не принимал и даже относился к этому отрицательно, но мысль о сплочении участников объединения исходила именно от него.
Достоевского «Бесы», по профессии инженер-строитель, он придумал теорию самоубийства, как потребность рассуждающего человека. Кириллов преодолел быстрый путь от религии к отрицанию существования кого-то свыше, был одержим маниакальными мыслями, идеями о революции и готовности к самоотречению. Всё это в Алексее Нилыче вовремя увидел Петр Верховенский — персона хитрая и безжалостная.
Петр был осведомлен о намерении Кириллова совершить самоубийство, и принудил его написать признание, что Шатов, которого убил Петр, погиб от рук Кириллова.
На время ему удалось добиться поддержки двух обманутых им ветеранов революционного движения — анархиста М. Бакунина и друга Герцена, поэта Н. Огарева, впоследствии от него отшатнувшихся. Пробравшись затем нелегально снова в Россию, Нечаев здесь, наоборот, выдавал себя за агента русской политической эмиграции и лондонского Международного товарищества рабочих, наделенного особыми полномочиями. Окружая себя таинственностью и требуя от обманутой им молодежи строжайшего, беспрекословного повиновения, Нечаев создал в Москве, главным образом среди студентов сельскохозяйственной академии, несколько политических кружков «пятерок» заговорщицкого типа, где он претендовал на роль диктатора. В написанном и пропагандировавшемся им «Катехизисе революционера», при составлении которого он воспользовался рядом положений из устава ордена иезуитов, Нечаев утверждал, что революционер не должен чувствовать себя связанным никакими обязательствами и не может пренебрегать никакими средствами. Провозглашая в качестве цели созданной им организации «всеобщее и повсеместное разрушение», Нечаев призывал своих последователей объединиться с разбойниками и деклассированными, преступными элементами, которые рисовались ему в ложном ореоле бунтарей и мстителей за общественную несправедливость. После того как программа Нечаева и его способ действий встретили отпор со стороны привлеченного им в организацию студента Иванова, Нечаев ложно обвинил Иванова в предательстве.
Заставив членов «пятерки» убить Иванова, Нечаев снова эмигрировал за границу, так что процесс над арестованными нечаевцами слушался в его отсутствие. В отличие от «Преступления и наказания» и «Идиота» действие в «Бесах» происходит не в Петербурге, а в одном из русских губернских городов. Достоевский возвращается здесь на новом этапе развития к форме «провинциальной хроники», которую когда-то испробовал в «Дядюшкином сне» , но насыщает ее иным, злободневно-политическим, остродраматическим содержанием, заставляя разыграться перед читателем цепь событий, повторяющих внешние контуры нечаевского дела.
События истории России последующих десятилетий показали, что Достоевский первым увидел грозные симптомы разрастания зла, стал пророком революционных событий и войн. Но «Бесы» не политический роман «на злобу дня». Достоевский показал, что истоки трагедии общества не только в преступной воле отдельных людей, собравшихся наподобие «наших» в радикальные ячейки, но в тех нравственных шатаниях, страстях, в мелком тщеславии и эгоизме, которые присущи людям. Тема борьбы добра и зла в сердцах людей показана как борьба Бога и дьявола.
Эпиграфы из Евангелия от Луки об исцелении гадаринского бесноватого и из стихотворения Пушкина «Бесы» с первой страницы обращают читателя от сиюминутного плана к вечному, религиозному и общечеловеческому.
За что же уцепилась фантазия режиссера? За то ли, что Ставрогин уже осилил процесс перехода, то есть переродился и стал суперменом? За то ли, что «бабочки» слетаются на него, как на огонь? С таким же успехом можно было бы зацепиться за другое рассуждение Ставрогина: «Всякое существо должно себя считать выше всего, клоп, наверное, считает себя выше вас» 11; 183. Тогда бы, наверное, в визуальном ряде фильма появились бы не бабочки, а клопы… Опять — форма без содержания, пустой номер… Вообще Ставрогин в этом сериале разочаровывает. Герой, ради которого Достоевский отказался от замысла романа-памфлета и забраковал пятнадцать печатных листов готового текста, потому что в его воображении появился мрачный, страстный, демонический характер «безмерной высоты», с высшим вопросом «прожить или истребить себя», — здесь порядком потускнел. Конечно, М.
Матвеев и молод, и красив, и обаятелен, но демонического в его Ставрогине — сколько в спичке яда. Ему, мне кажется, трудно играть «плохих», его «зловещий» хохот натужен, его лик, когда искажается, фальшив. Ему куда больше идет мягкая и ласковая доброта, приветливая улыбка. Даже крылья бабочки, которые вдруг вырастают у него за спиной, не делают его ни демоном, ни драконом, ни сверхчеловеком. Так бы и сидеть ему в своем кабинете с сачком и микроскопом, пинцетом, банками, булавками, бумажными пакетиками, разглядывать витрины с бабочкой-адмиралом, бабочкой-многоцветницей и другими крылатыми особями. Решение «истребить себя», по фильму, созревает у него, когда из окна светелки под крышей он видит, что дом окружен, что на крыльце — полиция, а под окнами мать с Дашей. В романе Ставрогин сам загоняет себя в петлю непреодолимым духовным кризисом, а в картине он загнан усердием славной полиции: подмена из подмен. Не перечесть всего, что в фильме или сильно не дотянуто, или грубо пережато.
Так, в фильме Ставрогин идет к Тихону не тогда, когда ночь с Лизой еще впереди, а когда она уже позади, и Лиза погибла, и тайна его брака с Хромоножкой всем известна; а значит, визит к архиерею теряет смысл: то новое ужасное преступление, от которого пытался предостеречь Ставрогина Тихон, уже произошло. В фильме капитан из «наших» в приступе злокачественного атеизма рубит икону на глазах прохожих: дескать, пусть ваш Бог теперь наказывает меня, а я посмотрю. Православная книгоноша Софья Матвеевна целует обломки и приговаривает с укором: а куда тебя больше-то наказывать в этот момент кощунник Лямшин, тоже из «наших», подсовывает ей в сумку нехорошие картинки. Контраст идей и людей достигнут! В романе тоже есть подпоручик, который выбросил из своей квартиры два хозяйских образа и один из них изрубил топором. Книгоноши при этом не оказалось, но не потому, что автор романа веровал слабее, чем автор картины, а потому, что был прежде всего художником и не терпел назиданий в лоб. Та же вездесущая книгоноша в конце сериала предлагает уезжающему Горемыкину купить Евангелие. Намек понятен, но Достоевский так грубо не работает.
А Хотиненко — сторонник простых решений: раз у «наших» «Бога нет — все позволено», нужен наглядный идейный противовес. Создатели картины, однако, стараясь сделать вещь актуальную, как-то не заметили, что нынешнее время давно разрешило в России и Бога, и веру, и церковь. А люди — все равно всё себе позволяют, ни в чем не отказывают: лгут, воруют, грабят, убивают. Теперь — о финале картины. Романный Петр Верховенский действительно избежал наказания и скрылся в Швейцарии. Как и его прототип Нечаев, он и там не будет сидеть тихо-мирно, а снова пустится в политические авантюры. Но почему в эпилоге картины сериальный Петя идет по заснеженному альпийскому лугу к дому, купленному Ставрогиным в кантоне Ури, где теперь, пять лет спустя, живет Дарья Шатова и, видя ее благосклонную улыбку, победно ухмыляется в ответ? То ли она его ждет?
То ли у них давний уговор? То ли он имеет виды на ее сына, пятилетнего Колю, которого Даша у Достоевского могла родить, но не родила? Но коль скоро автора романа в наличии нет, режиссеру всё позволено, и Даша, волею Хотиненко, рожает-таки ставрогинского ребенка. Теперь они с Петей будут растить его вместе? Бедная Даша, бедный Коля, достающий из снега отцовскую булавку для накалывания бабочек. Мальчик разглядывает ее и вкалывает себе в воротник пальтишка.
«Бесы» Ф. М. Достоевского: терроризм не пройдет!
Многие читатели усматривают провидческий дар в том, как написал Достоевский «Бесы». Пушкин Стихотворение а «Бесы» написано 7 сентября 1830 года в Большом Болдино. Роман «Бесы» Достоевского написан в 1872 году. Экземпляр романа «Бесы» из тиража, напечатанного в 1935 году и почти полностью уничтоженного, выставят на торги, которые состоятся 7 декабря. «Федор Михайлович написал инструкцию, как обращаться именно с романом “Бесы”.
Достоевский Бесы
«Бесы» — читайте и скачивайте книгу (epub) онлайн бесплатно и без регистрации, автор Федор Достоевский. А М.Н. Каткову, редактору журнала «Русский вестник», в котором печатались «Бесы», написал ещё более откровенно: «Одним из числа крупнейших происшествий моего рассказа будет известное в Москве убийство Нечаевым Иванова. If you have Telegram, you can view and join вский "Бесы" right away. В этой статье представлена история создания романа "Бесы" в цитатах самого Достоевского, отношение писателя к произведению, интересные факты о работе над романом и т.д.
«Бесы» — роман-предупреждение Фёдора Достоевского
Достоевский — гениальный психолог Просматривается очевидное: вывод об угрозе бесноватости общества обосновал Достоевский «Бесы» через постижение психологии революционеров-нигилистов. Об этой угрозе обществу проникновенно сказал Николай Александрович Бердяев, подчеркнув, что Достоевский ощутил, что в стихии революции доминантой является вовсе не человек, ибо им овладевают напрочь оторванные от гуманизма и от божьего промысла идеи. Достоевский — непримиримость к насилию Неслучайно написал Достоевский «Бесы». Краткое содержание его посыла потомкам: человек, поддавшийся «бунту и своеволию» не может быть свободным. А перестав быть свободным, согласно убеждениям Федора Михайловича, он вообще перестает быть человеком. Это — нелюдь! Примечательно, что классик до своего смертного часа — бескомпромиссен и непримирим, отстаивая идею живого Смысла и живой Истины жизни, утверждая, что на унижении человеческой личности невозможно построить никакого «хрустального дворца» нового общества.
Общество будущего, по мнению писателя, должно руководствоваться движением сердца человека, а не теориями, рожденными холодным разумом. Актуальность предвидения классика Но разве вышесказанное касается лишь революционеров XIX века? Не будем уподобляться страусам, прячущим голову от реальности. В еще большей мере, чем рассказал читателям Достоевский, бесы пленяют людей современных, манипулируемых массмедиа, которые сеют ненависть. Вспомним произведение уже современного российского классика Виктора Пелевина, где он в своем романе «Т» аргументировано мотивирует, что бесы современного виртуального неоколониального общества гораздо страшнее описанных Федором Михайловичем: Поражает, насколько глубок роман, который написал Достоевский «Бесы». Отзывы современных читателей единодушны: читать книгу следует во взрослом возрасте, с расстановкой, постепенно.
Следует анализировать и сопоставлять написанное Федором Михайловичем с современностью. Тогда многое становится понятно. Достаточно сравнить с нигилистами Достоевского оголтелые СМИ, сеющие ненависть в обществе! Обидно, когда в медиапространстве, вместо пропаганды терпения и доброты, звучат аккорды ненависти. Какими изображаются в романе бесноватые террористы? Однако вернемся к книге Федора Михайловича.
Литературоведы едины в своем мнении: это один из самых сложных романов. Как роман-предупреждение, роман-трагедию создал Достоевский «Бесы». Краткое содержание произведения — показ читателю анатомии ненависти, зла, бесовщины, вносимой террористами в губернский город — модель всей России. Фактически это своеобразная группа революционеров-фигурантов, которую мастерски изобразил Достоевский «Бесы». Краткое содержание морали террористов - подмена в их умах и сердцах христианской любви к ближнему на бесовскую ненависть. Прибегнем к диалектике «Мастера и Маргариты», их характеризуя: - Человек, позиционирующийся как бес-распорядитель - Петр Степанович Верховенский.
Формально он организует городскую революционную ячейку. Что стремится сделать Петр Верховенский при помощи своих соратников? Для усиления раскола в обществе оскверняются святыни. Производятся вещи, понятные нам, жителям информационного общества: манипуляция информацией. Незаметно для самих людей усилиями «революционеров» происходит подмена Знания понятия христианского, предполагающего истину и достоверность на Информацию формируемую сомнительными путями. В результате героев романа обуревает скептицизм, они перестают тянуться к Вере, к Истине и становятся пешками в эфемерной партии, которую уже ими играют.
Произведение «Бесы» Достоевского все это отражает. Жители города растеряны, дезориентированы. Власти беспомощны. Очевидно, что в городе кто-то поощряет кощунства, кто-то подстрекает на бунт рабочих местной фабрики, у людей происходят психические расстройства - полусумасшедший подпоручик рубит шашкой иконы храма… Затем, когда усилиями революционной ячейки в обществе воцарится «большая смута», Петр планирует прибегнуть к соблазнению толпы при помощи харизматичного Николая Ставрогина. Сюжет и эпиграф романа Вовремя написал свой роман Достоевский «Бесы». Краткое содержание романа таково: вначале изображена беспечная городская община, казалось бы, живущая своей жизнью.
Демонического Николая Ставрогина в нем сыграл Максим Матвеев. Аннотация "Бесы" 1871-1872 гг. Изначально задуманный как острополитическая вещь, основанная на впечатлениях писателя от "нечаевского процесса": группу революционеров судили за убийство студента, решившего выйти из их кружка, — роман далеко перерос просто произведение на "злобу дня". На глазах у читателей разворачивается настоящая драма: в центре повестования — группа нигилистов во главе с Петром Верховенским, планирующая поднять смуту по всей России. У главного же героя романа Николая Ставрогина — своя тайна, свой страшный грех и своя большая беда — он совершенно опустошен, и жизнь уже не представляет для него никакого интереса. События в романе проносятся вихрем перед читателем, запутываются в какой-то чудовищный клубок и в результате разрешаются трагедией.
В краю молочных рек триллер саспенс социальный драма психологический духовные поиски насилие жизненные трудности религия нетрадиционные отношения преодоление проблем взросление современная русская проза эксперименты над людьми секты жизненные ценности Иногда мир становится словно картонным: ты осознаешь, что любовь - вовсе не любовь, а зависимость, родители бьют тебя за то, что ты не той ориентации, молодой человек унижает и ему по кайфу. Эта община помогает встать на ноги и избавиться от боли.
В письме к поэту А. Майкову Достоевский пишет: «И заметьте себе, дорогой друг: кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую и Бога». Именно поэтому оторвавшуюся от народных корней и начал Россию кружат «бесы». Примечательно, что роман был напечатан в журнале «Русский вестник» М. Каткова — лидера консервативной журналистики второй половины XIX в. Многие консерваторы оценили роман довольно высоко, с противоположной же стороны произведение подверглось жесткой критике. Роман «Бесы» вызвал резонанс и раскол в обществе. Достоевского называли реакционером и даже обвиняли в клевете на молодежь. Особый интерес публики к роману был вызван тем, что к моменту его выхода лица, ставшие прообразами героев Достоевского, ожидали суда. В середине 1880-х годов роман начинают переводить на иностранные языки, и он становится хорошо известным во Франции, Дании, Нидерландах, Германии. Роман приобрел мировое значение почти сразу, это утверждали и русские, и зарубежные критики. Французские критики объявили роман противником всех революций, в том числе и Великой французской. В Германии говорили о романе как клевете на политические и народнические движения в странах Европы.
Виртуальная выставка одной книги "Ф. М. Достоевский «Бесы»"
Большие книги», 640 с. Примерные сроки выхода: февраль 2022 «Бесы» — один из самых важных романов Фёдора Михайловича Достоевского.
Но под пером мастера произведение превратилось в психологический триллер и социальную драму мира. Мира, в котором люди потеряли гармонию и смысл, ощутив на себе роковое влияние новых идей и будучи, по словам писателя Василия Авсеенко, «внутренне несостоятельными натурами, пораженными бессилием и бесплодием полуобразованности». История на все времена.
Вот фрагмент разговора двух других «бесов» — главного идеолога Шигалева и одного из группы «наших», члена революционной «пятерки» Лямшина: «Я предлагаю не подлость, а рай, земной рай, и другого на земле быть не может, — властно заключил Шигалев. Одним из наиболее ярких и запоминающихся фрагментов романа является обращение Петра Верховенского, главного «беса» романа, к Николаю Ставрогину. Верховенский склонял Ставрогина к тому, чтобы он стал официальным лидером, а точнее «знаменем» нигилистов и революционеров: «Ставрогин, вы красавец! В вас всего дороже то, что вы иногда про это не знаете.
О, я вас изучил! Я на вас часто сбоку, из угла гляжу!.. Вы мой идол! Вы никого не оскорбляете, и вас все ненавидят; вы смотрите всем ровней, и вас все боятся, это хорошо. К вам никто не подойдет вас потрепать по плечу. Вы ужасный аристократ. Аристократ, когда идет в демократию, обаятелен! Вам ничего не значит пожертвовать жизнью, и своею, и чужою.
Вы именно таков, какого надо. Мне, мне именно такого надо, как вы. Я никого, кроме вас, не знаю. Вы предводитель, вы солнце, а я ваш червяк…» И далее Верховенский раскрывает Ставрогину тайные цели и планы революционеров: «Ставрогин, мы сделаем смуту — всё поедет с основ. Раскачка пойдёт такая, какой ещё мир не видал. Все рабы в рабстве равны… Первым делом, понижается уровень образования, наук и талантов. Не нужно высших способностей — их изгонят или казнят… Чуть-чуть семейство или любовь, вот уже и желание собственности. Мы уморим желание; мы пустим пьянство, сплетни, доносы; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве.
Все к одному знаменателю, полное равенство… Все эти реформы нынешнего царства произвели то, что им нужно было произвести — волнения, а главное — беспорядок. Беспорядок — чем хуже, тем лучше. Кажется, это вы сказали, что если в России бунт начинать, то непременно чтоб с атеизма… Русский бог уже спасовал перед «дешёвкой». Народ пьян, матери пьяны, дети пьяны, церкви пусты… Как только в наши руки попадёт — мы, пожалуй, вылечим — и, если потребуется, мы на 40 лет в пустыню выгоним. Но одно или два поколения разврата теперь необходимо, разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую трусливую, жестокую, себялюбивую мразь — вот чего надо! А тут ещё свеженькой кровушки подпустить, чтобы попривык…». Самое удивительное, что главный «бес» Верховенский на самом деле никаких «высших целей» перед собой не ставит. В порыве откровения он признается, что ему даже и на социализм наплевать, он просто мошенник: «Я мошенник, а не социалист.
Мошенник, мошенник. Вас заботит, кто я такой? Я вам скажу сейчас, кто я такой, к тому и веду. Недаром же я у вас руку поцеловал. Но надо, чтоб и народ уверовал, что мы знаем, чего хотим…». Оказывается, у главного «беса» высшей идеей оказывается не социализм или какая-то иная форма организации «рая не земле», а разрушения и убийства: «Мы провозгласим разрушение… почему, почему, опять-таки, эта идейка так обаятельна! Но надо, надо косточки поразмять. Мы пустим пожары… Мы пустим легенды… Тут каждая шелудивая «кучка» имеется в виду подпольная ячейка типа той, которая называлась в романе «наши» — В.
Я вам в этих же самых кучках таких охотников отыщу, что на всякий выстрел пойдут, да еще за честь благодарны останутся. Ну-с, и начнется смута! Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал… Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам…». Российская интеллигенция в штыки встретила роман «Бесы». Достоевского обличали в искажении правды, преувеличениях и даже клевете. При жизни писателя роман не получил должного признания в среде образованной части населения, которая увлекалась новомодными теориями, особенно марксизмом. О пророческих точнее провидческих словах писателя из романа «Бесы» вспомнили лишь в бурные годы первых двух десятилетий ХХ века, когда Россию накрыли массовые беснования в виде трех «русских» революций и гражданской войны. И тогда некоторые интеллигенты пришли в себя и бросились перечитывать роман Достоевского.
Об изношенности ценностей. О психическом кризисе цивилизации, кризисе человека и гуманизма. В конце концов, «Бесы» — о конце времени.
«Бесы» — роман-пророчество
| Бесы (роман) | это... Что такое Бесы (роман)? | «Бесы» — читайте и скачивайте книгу (epub) онлайн бесплатно и без регистрации, автор Федор Достоевский. |
| О романе Ф. М. Достоевского Бесы | Это роман о стране, оставленной Богом, где торжествуют бесы. |
| «Бесы» — роман-пророчество | Статья в журнале «Юный ученый» | Сначала роман пишется вяло, как злободневная «вещица», «шамфлет», потом «посещает вдохновение»: «Житие» откладывается, «Бесы» вырастают в большой роман; первая переделка; летом выступает но вый герой и происходит вторая переделка. |
О произведении
- трейлер >>
- «Бесы» и Россия - Всемирный Русский Народный Собор
- Издание «Бесов», запрещённое в СССР, выставят на торги
- Достоевский Бесы Издательство СЗКЭО 111591890 купить в интернет-магазине Wildberries
- «Бесы» Богомолова: Сурков, православные нацболы и хруст французской булки
Малая сцена
- Видеоанонс
- Анализ романа «Бесы» (Ф. М. Достоевский)
- Лучшая рецензия на книгу
- Рекомендуем
- Смысл произведения Бесы
Роман Достоевского «Бесы». Неизвестные факты
К тому же ответное письмо Достоевского содержало, быть может, намерение деликатного «сдерживания», ибо писатель понимал, что княжна, не имеющая литературного опыта, вряд ли справится с задачей. Ведь и В. Хотиненко вряд ли поручил бы писать сценарий для своего фильма юной дилетантке. Досадно, что режиссеру не важно, о каком письме и о каком романе в этом письме идет речь.
Досадно, что ему нет дела до деталей и подробностей, как досадно и то, что вся его наступательная риторика опирается на приблизительности. Но если ключевое письмо Достоевского — это и в самом деле «инструкция по применению», следует отнестись к ней с почтением. Можно менять сюжет, но можно ли менять жанр, превращая, скажем, драму в комедию?
Или философскую трагедию в злободневный детектив? В «инструкции» ничего об этом не говорится; ибо сохранить идею — это и значит сохранить характер произведения. Достоевский, отказавшись в свое время от идеи «романа-памфлета», который уже на треть был написан, создал роман-трагедию: в 1914 году свою статью о «Бесах» протоиерей Сергий Булгаков назвал «Русская трагедия».
Почему же сто лет спустя в киноверсии русской трагедии исследовать ее приезжает дознаватель из Петербурга? Причем, это даже не Шерлок Холмс, который идет по следу убийц, порой схватываясь с ними и рискуя жизнью; и даже не Порфирий Петрович, который один на один пытается вразумить Раскольникова и вынудить его сдаться: тоже ведь немалый риск, учитывая «опыты» Родиона Романовича. Приглашается чин предпенсионного возраста, который работает постфактум: всё уже произошло, все, кто должен был быть убит, убиты, все, кто хотел сбежать, сбежали, все, кто хотел застрелиться, застрелились.
А бедолага Павел Дмитриевич Горемыкин Хотиненко назвал его «скафандром для зрителя»[5] , непрестанно кашляющий и чихающий, сидит в тиши кабинета, пьет греческое вино «от легких» и обдумывает версии. Ибо в городе десять трупов, а «ранее все было по-другому». Исследование русской трагедии превращено в сочинение полицейских протоколов; сцены прямого действия, где герои совершают опасные «пробы», лишь только иллюстрируют эти протоколы.
Хотиненко в своих многочисленных интервью не раз говорил, что «Бесы», поставить нельзя, что этот роман можно только рассказать, а для этого нужна особая форма Горемыкин и стал этой особой формой. Но «Бесы», по версии Достоевского, это хроника, рассказанная Хроникером; а у него, кроме имени, есть еще характер и отвага, он участвует в событиях, а главное, совершает поступки. Ты на это и утро убил.
Ты Ставрогину помогал, ты приехал в карете, ты посадил… ты, ты, ты! Юлия Михайловна, это враг ваш, он погубит и вас! Хроникер, хорошо зная повадки Петра Верховенского и дерзнув в публичном месте громко назвать его негодяем, рисковал жизнью; Горемыкин только опрашивает и выносит вердикты.
Полицейскому чину, а не честному молодому «неформалу», дано право рассказать о трагедиях в губернском городе и о трагедиях человеческого духа. Между тем логика полиции — «причин для беспорядка нет», «всё было тихо, пока те двое не приехали». Философия полиции, как ее выражает коллега Горемыкина из местных, — «кулак и розга»; «сечь надо регулярно, по субботам».
Это, что ли, и есть рецепт борьбы с бесами революции? Замечу, что у Достоевского была иная логика и иная оптика. Итак, детектив детективу рознь — как ни неприятно, ни стыдно слышать это режиссеру; впрочем, он этого и не услышит, ибо заявляет, что отзывы от «общества» принципиально не читает.
А вот Достоевский — и читал, и спорил насчет своих «детективов». И был к тому же выдающимся криминалистом, испытывая жгучий интерес к анатомии преступного сознания, к развитию преступного действия, к путям преступной воли, к наказанию как к искуплению. А у Хотиненко — снова подмена, та же, что и в биографической картине «Достоевский» 2011 , с грубейшими искажениями, нелепыми нарушениями правды, передержками, своеволием.
Быть может, у Хотиненко и была задача изобразить «гениальность в тисках порока», но гениальности оказалось до смешного мало, в основном же — «тиски» и «тиски»: всё дурное, темное и преступное в героях Достоевского было приписано автору. Владимир Хотиненко И еще о «придумках» в сериале. Визуальный фон картины составили разноцветные бабочки.
Они везде — и в морских глубинах, и в стеклянных склянках; их крылья увеличиваются до гигантских размеров и в иные моменты прирастают к Ставрогину, ловцу и коллекционеру. По воле режиссера он, в детстве ловивший бабочек руками, попадает в список, где и У. Ротшильд, и В.
Георгий Тараторкин в роли Родиона Раскольникова в "Преступлении и наказании" 1969. Фото: Киностудия им. Что сбылось и, возможно, еще сбудется? Людмила Сараскина: В 1921 году, в столетний юбилей Достоевского в журнале "Печать и революция" появилась публикация, где утверждалось: все сбылось по Достоевскому.
Переверзев, - все еще современный писатель; современность еще не изжила тех проблем, которые решаются в творчестве этого писателя. Говорить о Достоевском для нас все еще значит говорить о самых больных и глубоких вопросах нашей текущей жизни". Прошло еще сто лет, и мы можем видеть, сколь многое попадает в перечень "всё". Это и сценарий падения империи в лицах, и почерк политических убийств, и аристократы, пошедшие в демократию, и их инфернальные "подвиги".
Оптика Достоевского, его способность предвидеть, помещая уже случившиеся события в горизонты предстоящего, была поразительной! Будущие итоги настоящих событий ему были ясны до подробностей. Он чувствовал "химию и физику" грядущей революции, предвидел ее соблазны и последствия. Политические скандалы, болезненный абсурд, хаос, жизнь в стиле беспредела, все то, что принято называть "достоевщиной", станет обыденностью.
Крушение нравственных и духовных основ человека, снятие всех законов и правил, норм, границ, запретов, сдерживающих начал, разрушительное торжество антиморали, насилие, вырвавшееся на свободу, изгнание истины - все эти знаковые явления современности в совокупности своей сложатся в антропологическую катастрофу. Иван Бунин, не будучи поклонником художественной манеры Достоевского, вынужден был вслед за ним с болью и тоской свидетельствовать о расчеловечивании людей в эпоху революционных бесчинств, о неизбежном переименовании добра и зла. Его дневник "Окаянные дни" стал проверкой на практике того, что автор "Бесов" предвидел, а он, Бунин, увидел и пережил. Порой кажется, что история "после Достоевского" продолжает дописывать его, выдвигая новые невиданные сюжеты.
Пять его романов, "пятикнижие", обрели репутацию диагноза всего следующего столетия, многоликой бесовщины ХХ века. Вряд ли можно усомниться, что история исчерпана и ей нет продолжения в XXI столетии. Несбывшееся из предвиденного не доказывает ошибочность того, кто предвидел. Несбывшееся не сбылось ПОКА.
История, описанная Достоевским "на вырост", еще аукнется и откликнется. Реальность Достоевского остается открытой, и это ее фундаментальное свойство! Кто будет жить, тот увидит. Как в мире отмечается 200-летие Достоевского?
Пандемия сильно изменила планы и форматы? Людмила Сараскина: Одними из первых юбилейный марафон начали литераторы Японии, предложив достоевсковедам написать эссе для спецвыпуска журнала "Современная мысль". Одна из тем - "Достоевский во время пандемии". Кажется, будто специально для нас, сегодняшних, был написан сон Раскольникова, которому пригрезилось, как неслыханная и невиданная моровая язва, пришедшая из глубины Азии в Европу, поражает мозг и души людей, отнимает разум, обрекает человечество на гибель.
Очевидно главное: именно во времена глобальных бедствий аукается нам Достоевский, подает сигналы тревоги. Его "указующий перст" и напоминает, и предостерегает... Пандемия многое изменила, прежде всего в образе жизни - уже полтора года научное общение привыкает к дистанционному формату: в Сети даже появилось, в подражание Рене Декарту, утверждение: covido ergo zoom обыгрывается знаменитое изречение "cogito ergo sum" - "мыслю, следовательно существую". Сон Раскольникова в точности описывает то, что происходит сегодня.
Но согласитесь, что дистанционные формы общения дают и новые возможности. Ведь тем не менее юбилей отмечают широко? Людмила Сараскина: Отмечают - празднуют! Известия приходят из мест, где, казалось бы, есть только свои кумиры.
Особенно приятно сознавать, что юбилей считают долгом отметить все без исключения российские музеи писателя, многие институты и университеты - выставками, конференциями, семинарами, "круглыми столами". Прошла Международная конференция "Достоевский в диалоге культур: взгляд из XXI века" в Государственном институте искусствознания, где я служу, с обширной географией участников - от Мельбурна и Ланкашира до Севастополя. И можно ли не назвать в череде юбилейных торжеств замечательный проект - чтение "Преступления и наказания" на 22 языках, прозвучавшее от Буэнос-Айреса до Токио?! Кажется, мы сильно рассорились с Европой...
Но под силу ли ей вынести эту титаническую борьбу в себе, и каждым своим желанием, мыслью и поступком делать выбор — чему служить, и что поставить себе на службу?... Федор Михайлович Достоевский 1821-1881 — русский писатель, публицист, чье творчество оказало сильное влияние на русскую и мировую литературу. Произведения Достоевского отличают глубокий трагизм, поиски общественной и человеческой гармонии.
Сцена из спектакля «Бесы». Источник: пресс-служба Театра на Малой Бронной. С одной стороны, он словно для нее создан.
Повествование организовано по театральным принципам даже больше, чем по литературным. Герои «Бесов» один за другим съезжаются в губернский город — словно актеры в театр к началу спектакля. Экспозиция хроники, вкрапления «из прошлого» оказываются вестниками грядущей катастрофы — неизбежной, неминуемой расплаты за прожитое. С другой стороны, материал этот для режиссеров опасный. Слишком высок соблазн упасть в одну из крайностей: броситься обслуживать правящую элиту, рисуя карикатурные портреты «беснующихся революционеров» и пропагандируя «миражи высоких этажей» или, напротив, опьяниться обличением «лже-элит», лицемерных приверженцев текущего режима, очаровываясь «гордыней подполья». Богомолову обеих крайностей удалось избежать.
А точнее — опрокинуться сразу в обе. Петр Верховенский Никита Ефремов , «главный бес», получает напрямую указания от Суркова. Владислав Юрьевич играет в спектакле в записанном на видео формате и помогает герою создать ячейки «наших». Учитывая новые знакомства Богомолова и любовь Суркова знаменитого создателя движения «Наши» к роману «Бесы», такая коллаборация была ожидаема. Режиссер любит нетеатральные скандальные камео. В одном из интервью Богомолов обмолвился, что поставить «Гамлета» готов, если ему позволят, чтобы монолог «Быть или не быть» записал на видео террорист Андерс Брейвик.
Судя по тому, что «Гамлета» Богомолова мы пока не увидели, Сурков оказался и доступнее, и сговорчивее. Что, впрочем, точно попадает в цель — и смешно, и страшно. Собственно, собирает Верховенский-младший теперь не революционеров, а православных нацболов. И «заигрывания с Сурковым» уже выглядят не столь однозначно. Пожалуй, «бесов» страшнее фанатичных бритоголовных качков с крестами на шеях в современной России нет. Досталось и «рублевской элитке».
Варвара Петровна стала просто богатой вдовой-благотворительницей Варварой Александра Виноградова.
Роман Достоевского «Бесы». Неизвестные факты
В этой статье представлена история создания романа "Бесы" в цитатах самого Достоевского, отношение писателя к произведению, интересные факты о работе над романом и т.д. Роман "Бесы" Достоевский начал писать как остро современную вещь, в прямой связи с событиями "нечаевского процесса". Хотя в легендарной трилогии «Бесы» Льва Додина, поставленной в 1990-х в Малом драматическом театре, ее просто не существовало. В 1959 году театральную инсценировку «Бесов» написал Альбер Камю, он же писал о романе, и тоже о Кириллове, в своём знаменитом эссе «Миф о Сизифе». О Бесах в двух словах: бесы-революционеры вселились в Россию, но, как и в евангельской притче, произойдет чудесное исцеление, главное верить в Христа и его дело. Булгаков предлагает нам задуматься, мог ли Ставрогин (или Петруша, или другие бесы этого романа) написать о самом себе так, как написал о нем Достоевский?
Публицист Валентин Симонин: Я роман «Бесы» читал и хочу сказать…
Не о преступлении, не о ней, не о смерти её я жалею, а только того одного мгновения я не могу вынести, никак, никак, потому что с тех пор оно мне представляется каждый день, и я совершенно знаю, что я осужден. Варвара Петровна Ставрогина — мать Николая Всеволодовича. Дочь богатого откупщика , который и оставил ей в наследство состояние и большое имение Скворешники, вдова генерал-лейтенанта Ставрогина тот был как раз небогат, но зато знатен и со связями в обществе. К моменту смерти её супруга последние несколько лет жившего в разлуке с женой Степан Трофимович уже поселился в Скворешниках и даже в первое время, возможно, имел шансы жениться на Варваре Петровне Рассказчик этого не исключает окончательно, а Пётр Степанович цинично замечает отцу, что, на его взгляд, такой момент действительно был. Во времена правления прежнего губернатора Ивана Осиповича, Варвара Петровна пользовалась большим уважением и влиянием в губернии, злые языки даже говорили, что истинный правитель — вовсе не Иван Осипович, а она. Однако к началу действия романа вдова «особенно и сознательно устранила себя от всякого высшего назначения» и сосредоточилась на ведении хозяйства, достигнув в этом больших успехов. При этом она находится в очень натянутых отношениях с женой нового губернатора Юлией Михайловной, воспринимая её как соперницу за главенствующее положение в обществе, что, впрочем, взаимно. Варвара Петровна очень опытна и умна, много времени провела в высшем свете, а потому прекрасно разбирается в людях. Незлая, но очень властная, деспотичная по натуре женщина.
Способна на сильную, даже жертвенную привязанность, но требует полного подчинения от тех, на кого она распространяется. Ярким примером являются её отношения со Степаном Трофимовичем: во многом относясь к нему по-матерински «она сама сочинила ему даже костюм, в котором он и проходил всю свою жизнь» , она связывала с ним свои мечты и замыслы он — видный гражданский деятель, а она — его покровительница , фактически содержала его в течение двадцати двух лет более того, на её деньги жил его сын Пётр Степанович и собиралась оставить ему наследство, которого хватило бы Степану Трофимовичу до конца жизни, однако при этом чуть ли не насильно собралась женить его на Дарье Павловне при малейшем подозрении о том, что у той роман с Николаем. В то же время даже после полного разочарования в Степане Трофимовиче её привязанность к нему не угасла. Столь же главенствующее положение занимает она и в отношениях со своей воспитанницей Дарьей Павловной и старой подругой Прасковьей Ивановной Дроздовой которую считает безнадёжной дурой и не скрывает этого. А иногда Ставрогина сажает людей в «золотую клетку» своей любви вообще против их воли: в конце романа она наполовину предлагает, наполовину приказывает книгоноше Софье Матвеевне, попутчице Степана Трофимовича во время его «последнего странствования», навеки поселиться в её имении на том основании, что нет у неё «теперь никого на свете». Степан Трофимович Верховенский — учитель Николая Ставрогина и Лизаветы Николаевны, отец Петра Степановича единственного сына от первого брака, всего женат был дважды. Как замечает Хроникёр, в молодости, при Николае Первом , он какое-то время впрочем, всего «самую маленькую минуточку» для многих стоял в одном ряду с Белинским , Герценом , Грановским : защитив «блестящую диссертацию», задевшую тогдашних славянофилов, он начал читать в университете курс лекций «кажется, об аравитянах». Однако после обнаружения полицией его поэмы на мифологический сюжет, которую могли счесть опасной, и неосторожного письма он поспешил бросить свою короткую преподавательскую деятельность и уехать в имение Варвары Петровны для обучения её сына она давно приглашала , хотя мог бы отделаться просто объяснениями.
При этом он уверял всех, что отправлен в ссылку и состоит под наблюдением, и сам же настолько искренне в это верил, что обижался на любые попытки его разубедить. В Скворешниках Степан Трофимович воспитывал и учил маленького Николая, сумев «вызвать в нём первое, ещё неопределённое ощущение той вековечной, священной тоски», которую не променять на «дешёвое удовлетворение», но, по мнению Рассказчика, ученику сильно повезло, что в 15 лет его оторвали от не в меру чувствительного и слезливого учителя и отправили учиться в лицей. После этого бывший преподаватель остался на положении друга и приживальца в имении Ставрогиной, позднее переселился в собственный дом, однако продолжал часто видеться с Варварой Петровной и материально зависеть от неё. Изначально Степан Трофимович намеревался тратить освободившееся время на изучение словесности и истории и написание научных трудов, но в результате старел за картами, шампанским и бесцельной либеральной болтовнёй. Постепенно вокруг него сложился кружок, в который входили Хроникёр, Шатов, Липутин, Виргинский и др. В конце 1850-х, после того как о нём вспомнили в паре изданий «как о бывшей звезде в известном созвездии», вместе с Варварой Петровной совершил поездку в Петербург и попытался восстановить былое влияние. Сначала его принимали с успехом, но сама бывшая «знаменитость» понимала, что никто из тех, кто находился в тот момент в гуще общественной жизни, о нём ничего не знает и не помнит. Однако отношение к Степану Трофимовичу изменилось после того, как на публичных вечерах он стал превозносить искусство, а также в результате скандала: публика заклеймила Варвару Петровну и Степана Трофимовича за то, что на вечере у Ставрогиной после стычки между радикально настроенным юношей и генералом последнего не выгнали.
Оставаться в Петербурге было бессмысленно, и Степан Трофимович, съездив на некоторое время за границу, вернулся в Скворешники, не вытерпев разлуки с Варварой Петровной. После приезда Николая Варвара Петровна, подозревая, что между её сыном и Дарьей Павловной есть связь, чуть ли не силой попыталась женить на ней своего друга, но отказалась от этой идеи, оскорблённая тем, что Степан Трофимович посчитал, что его женят на «чужих грехах». При этом Варвара Петровна очень ревниво отнеслась к тому, что Степан Трофимович согласился жениться на Дарье Павловне и даже начал прихорашиваться по наблюдениям Хроникёра, за последнее время «он видимо и быстро опустился» , ей было бы гораздо по душе, если бы он отказался от женитьбы, разъяснив свой отказ тем, что Варвара Петровна — единственная в его жизни женщина, пусть между ними и не предполагалось романа. На прощальном вечере Кармазинова Верховенский прочитал пламенную речь о том, что красота — самое важное в истории человечества, но был освистан как мякенький либерал 1840-х годов. Вскоре после этого, не вынеся больше своего положения нахлебника, он исполнил своё обещание и тайно ушёл из города. Однако по дороге он заболел и умер в случайном доме на руках у примчавшейся к нему Варвары Петровны и попутчицы Софьи Матвеевны, к которой он крайне привязался в конце жизни без этого он не мог. Добрый, безобидный, но слабый, непрактичный, совершенно несамостоятельный человек. В молодости отличался редкостной красотой, которая и в старости его до конца не оставила.
Находит полное взаимопонимание и искреннюю любовь со стороны детей, потому что сам, несмотря на свои почтенные лета, ребёнок. В то же время, обладает очень острым в своём роде умом. Он прекрасно смог понять своё незавидное положение во время поездки в Петербург, даже в минуты оваций в его честь. Более того, он прекрасно разбирается в политических течениях и чувствует сильную вину и боль за то, что молодые радикалы извратили мечты и идеи его поколения, ведь сам он безответственно отстранился от возможности влиять на развитие этих идей в обществе. В первом после ссоры разговоре со своей покровительницей он сразу понимает, что она просто нахваталась новых слов от его сына.
Находит полное взаимопонимание и искреннюю любовь со стороны детей, потому что сам, несмотря на свои почтенные лета, ребёнок. В то же время обладает очень острым в своём роде умом. Он прекрасно смог понять своё незавидное положение во время поездки в Петербург, даже в минуты оваций в его честь.
Более того, он прекрасно разбирается в политических течениях и чувствует сильную вину и боль за то, что молодые радикалы извратили мечты и идеи его поколения, ведь сам он безответственно отстранился от возможности влиять на развитие этих идей в обществе. В первом после ссоры разговоре со своей покровительницей он сразу понимает, что она просто нахваталась новых слов от его сына. Сам по убеждениям либерал и идеалист, причём довольно возвышенных взглядов. Убеждён, что красота — самое важное в жизни человечества, главное условие его существования. Пётр Степанович Верховенский — сын Степана Трофимовича, главный в «революционной пятерке». Хитер, умён, коварен. Прообразами этой мрачной фигуры были революционеры Сергей Нечаев и Михаил Петрашевский. Красивая девушка во многом несчастная, слабая, но далеко не глупая.
Многие приписывали ей роман со Ставрогиным; в конце произведения, мы узнаём, что это правда. Преследуя свои цели, Петр Верховенский сводил их вместе. После последнего объяснения со Ставрогиным Лиза понимает, что любит Маврикия Николаевича, но через несколько часов умирает у него на руках, избитая разъяренной толпой около дома погибших Лебядкиных, считающих её сопричастной к преступлению. Как и многие другие герои романа, Лиза погибает духовно обновленной. Иван Павлович Шатов — бывший член революционного движения, разуверившийся в их идеях. Как утверждают современники, Достоевский вложил в его уста свои собственные идеи. Прообразом его послужил И. Иванов, убитый «Народной расправой».
Погибает от рук кучки Верховенского. Толкаченко «знаток народа» — эпизодический персонаж, один из рядовых участников «пятёрки», прототипом которого послужил фольклорист Иван Гаврилович Прыжов , в романе ему Верховенским отведена вербовка «революционеров» среди проституток и преступников [3]. Семён Яковлевич, юродивый. Прототипом его послужил известный московский юродивый Иван Яковлевич Корейша.
Достоевский Вы услышите социально-философский роман Ф. Душа человеческая разворачивается перед нами ареной борьбы Добра и Зла, как двух мировых порядков.
Но под силу ли ей вынести эту титаническую борьбу в себе, и каждым своим желанием, мыслью и поступком делать выбор — чему служить, и что поставить себе на службу?...
Вы забыли? А между тем это одно из самых точнейших указаний на одну из главнейших особенностей русского духа, вами угаданную. Не могли вы этого забыть? Я напомню вам больше, — вы сказали тогда же: «Не православный не может быть русским» … — Если б я веровал, то, без сомнения, повторил бы это и теперь; я не лгал, говоря как верующий, — очень серьезно произнес Николай Всеволодович. Не можете ли вы перестать? Говорили вы это? Дозволите ли вы мне повторить пред вами всю главную вашу тогдашнюю мысль... О, только десять строк, одно заключение. Разум и наука в жизни народов всегда, теперь и с начала веков, исполняли лишь должность второстепенную и служебную; так и будут исполнять до конца веков.
Народы слагаются и движутся силой иною, повелевающею и господствующею, но происхождение которой неизвестно и необъяснимо. Эта сила есть сила неутолимого желания дойти до конца и в то же время конец отрицающая. Это есть сила беспрерывного и неустанного подтверждения своего бытия и отрицания смерти… Цель всего движения народного, во всяком народе и во всякий период его бытия, есть единственно лишь искание Бога, Бога своего, непременно собственного, и вера в него как в единого истинного. Бог есть синтетическая личность всего народа, взятого с начала его и до конца. Никогда еще не было, чтоб у всех или у многих народов был один общий Бог, но всегда и у каждого был особый. Признак уничтожения народностей, когда боги начинают становиться общими. Когда боги становятся общими, то умирают боги и вера в них вместе с самими народами. Чем сильнее народ, тем особливее его Бог. Никогда не было еще народа без религии, то есть без понятия о зле и добре. У всякого народа свое собственное понятие о зле и добре и свое собственное зло и добро.
Когда начинают у многих народов становиться общими понятия о зле и добре, тогда вымирают народы и тогда самое различие между злом и добром начинает стираться и исчезать. Никогда разум не в силах был определить зло и добро или даже отделить зло от добра, хотя приблизительно… Всё это ваши собственные слова, Ставрогин… В ваших же мыслях и даже в самых словах я не изменил ничего, ни единого слова. Уж одно то, что вы Бога низводите до простого атрибута народности... Да и было ли когда-нибудь иначе? Народ — это тело божие. Всякий народ до тех только пор и народ, пока имеет своего Бога особого, а всех остальных на свете богов исключает безо всякого примирения; пока верует в то, что своим Богом победит и изгонит из мира всех остальных богов. Так веровали все с начала веков, все великие народы по крайней мере, все сколько-нибудь отмеченные, все стоявшие во главе человечества… Если великий народ не верует, что в нем одном истина, если не верует, что он один способен и призван всех воскресить и спасти своею истиной, то он тотчас же перестает быть великим народом и тотчас же обращается в этнографический материал, а не в великий народ. Истинный великий народ никогда не может примириться со второстепенною ролью в человечестве или даже с первостепенною, а непременно и исключительно с первою.