Полиция города Будённовска Ставропольского края разыскивает 28-летнего военнослужащего вертолётного полка, взорвавшего гранату после ссоры с.
В Буденновске вспомнили жертв теракта банды басаевцев 1995 года
Однако бандиты, пользуясь слабостью обороны, смогли захватить Буденновскую центральную районную больницу. Туда боевики согнали большое количество заложников, в том числе людей, захваченных на улицах. Тех, кто сопротивлялся, убивали на месте; позже в больнице были убиты все мужчины, захваченные в форме, а также двое студентов, в которых заподозрили военнослужащих. Басаев требовал от заложников звонить родственникам, чтобы они требовали от Правительства России вывести войска из Чечни и отдать ее под контроль бандформированиям. Убийства продолжались и в больнице. В то же время местный оперативный штаб не мог принять четкого решения по действиям в этой ситуации, его работе мешали различные общественные деятели — от депутатов Госдумы до «экстрасенса» Анатолия Кашпировского, часть из которых требовали договориться с террористами.
СМИ, привыкшие к гласности, непрерывно транслировали всю доступную информацию, помогая боевикам Шамиля Басаева ориентироваться в обстановке.
И я пришел к следующим выводам. В данной ситуации выполнить приказ, нейтрализовав террористов и освободив заложников, было просто невозможно. Я не хочу называть этот приказ преступным или необдуманным — это оценки, и это не ко мне. Но именно в такой парадигме: выполнить приказ дословно, как мы это привыкли делать, было невозможно.
Особенно при такой огневой мощи, не говоря уже о том, что цокольный этаж был заминирован. Если бы мы вступили в ближний бой в коридорах больницы, я уверен — взрывные устройства были бы приведены в действие. До 72 процентов спецназовцев должны были погибнуть, и при этом должно было погибнуть порядка 80 процентов заложников. Назвать эту операцию освобождением заложников нельзя, потому что освобождать трупы заложников — это не значит освобождать заложников. Если говорить проще, военным языком, чтобы таких параметров достичь, можно окружить танками эту больницу и расстрелять ее боевыми снарядами, как это сделал Борис Николаевич в 1993 году, когда стрелял по Белому дому правда, там стреляли болванками.
Результат был бы такой же: погибли бы 80 процентов заложников, террористы бы сдались, только при этом остались бы в живых 72 процента спецназовцев. Но решение было принято. Мы его не оценивали и не ставили под сомнение. Более того, у меня не было никакого сомнения, что мы выполним этот приказ, потому что у нас не было полной картины того, что там внутри происходит: какое количество боевиков, какое вооружение и какая мощь будет нам противостоять. В то же время, проведя свое расследование, я пришел к выводу, что все это было не зря.
Какой-то камень со своей души я снял. Мне удалось взять интервью не только у заложников, не только у руководителей, которые командовали нами, — например, у бывшего директора ФСК Сергея Степашина, у моего командира генерал-майора Александра Гусева , — но также у одного опера, который заходил в эту больницу больше десяти раз и водил туда разные коллективы переговорщиков, участвуя одновременно в сборе разведданных. Он докладывал в штаб данные о количестве заложников, количестве и вооружении боевиков, огневых точках. На его данных в основном фиксировали стратегические и тактические нюансы. И плюс мне удалось найти боевика, который отсидел одиннадцать с половиной лет, и взять у него интервью.
Ситуация была вот какая. Почему был предпринят штурм? Со слов Сергея Степашина, к исходу второго дня руководство пришло к выводу, что очень сильно развился так называемый стокгольмский синдром. Подтверждения тому есть даже от самих заложников — что они стали симпатизировать террористам. И вокруг больницы, со стороны родственников захваченных, тоже веяло таким напряжением.
Фактически ситуация в какой-то момент могла выйти из-под контроля. Но самое главное, чего удалось добиться этим так называемым штурмом, который мы вели практически в течение четырех часов, — не это. Со слов того боевика, с которым мне удалось поговорить, за время четырехчасового боя они были очень измотаны. Во-первых, много террористов нам удалось ликвидировать, а во-вторых, к исходу четырех часов у них оставалось боеприпасов буквально на 20 минут активного боя. И в этот момент мы наконец нашли бронетехнику для того, чтобы вытащить тех двух ребят, которые передо мной лежали, и мы начали огневую подготовку.
Но стреляли мы не в заложников, которые стояли в окнах, а между окон. Это было нужно для того, чтобы ни один гранатометчик не мог высунуться и подбить уже третью единицу бронетехники. До этого были сожжены два БМП, которые пытались вытащить моих боевых товарищей с поля боя. До этого у Басаева были требования о прекращении огня, об отводе федеральных сил за границу Чеченской Республики и подписании договора о признании Ичкерии независимой. Я думаю, что у него была задача, сидя в этой больнице с заложниками, добиваться прекращения огня, потом неделю-две ждать, когда выведут федеральные войска, ждать подписания договора по типу Хасавюртовского соглашения, и только после этого героем возвращаться в Чечню.
Всему этому подтверждением — слова заложников и чеченца, который был на той стороне, а также Сергея Степашина, который сказал: «Ребята, вы даже не понимаете, что вы сделали. Что бы вы ни думали, Басаев благодаря вашим действиям изменил свои требования, которые, по крайней мере, были уже выполнимы». Я надеюсь, что мои товарищи, у которых камень на душе остался, тоже это прочитают, потому что для многих из нас есть жизнь до Буденновска и жизнь после Буденновска. Кто-то к Богу подался, есть у нас такие офицеры. Кто-то просто рапорт написал и не смог дальше продолжать службу.
Я в себе долго ковырялся — понял, что произошел какой-то надлом, но не мог понять, из-за чего и почему. И я считаю, что это расследование мне и моим товарищам должно помочь психологически реабилитироваться. Сейчас, в 2020 году, легко осуждать то время, в котором мы в 1995-м проводили эту операцию. А я просто для аналогии могу сказать: в 1982 году, когда я поступал в военное училище, нам говорили командиры, что мы, курсанты, — золотой запас нашей родины. А когда я уже служил в Москве, пришел в подразделение в 1992-м, командиры говорили: «Ребята, в военной форме не спускайтесь в метро, не ездите на общественном транспорте».
Просто отношение к военным было такое, даже у народа, не то что у власти. Зарплату не платили, платили нищенское содержание, материального обеспечения никакого не было, что осталось от Советского Союза — на том и воевали. Более того, от силовых структур остались рожки да ножки. Группа «Альфа» в 1995 году — это одно из немногих боеспособных подразделений, которое осталось. Был раздрай.
Такого кулака, какой был в Советском Союзе и какой есть сейчас, и близко не было. Поэтому тогда принимались такие решения, которые сейчас кажутся абсурдными. Конечно, задним числом легко говорить... Более того, в своих исследованиях я пришел к выводу, что был альтернативный план освобождения заложников, и я думаю, что он был лучше. Но, как говорил один известный человек, план — он на то и план, что пока его не исполнишь, нельзя говорить, насколько он выполним.
Мы сделали свое дело, мы изменили ситуацию в ходе этой террористической акции на 180 градусов. Самая большая ошибка в том, что Басаеву и его подельникам дали уйти на чеченскую территорию героями. Я уверен, что если бы с этой бандой расправились, первая чеченская война не закончилась бы так постыдно, как она закончилась в 1996 году — подписанием Хасавюртовского мира, унизительного для Российской Федерации, поскольку мы де-факто признали независимость Чечни. Не было бы тогда второй чеченской кампании, потому что мы помним, как она началась. Именно Хаттаб с Басаевым вышли в горные районы Дагестана и начали захватывать новые земли.
Не было бы подорванных домов в Москве и Волгодонске, не было бы упавших самолетов, не было бы взрывов в метро, не было бы «Норд-Оста», не было бы Беслана. Мы бы сохранили жизнь десяткам тысяч людей, понимаете? Потому что за всеми крупными терактами стоял Басаев. Нам представляли курсантов, которые имели желание в дальнейшем продолжить службу в специальном подразделении. Где-то в 11-12 часов прошел звонок от дежурного по управлению о том, что объявлена боевая тревога.
Я перезвонил начальнику управления, генерал-лейтенанту Александру Гусеву. Он сказал, что пока совершенно непонятно, что происходит, поэтому не торопитесь — занимайтесь своими делами. Мы закончили свою работу и где-то около двух-трех часов прибыли в подразделение. Я еще раз поднялся к начальнику управления. Он сказал, что никто не может понять, что там происходит, и предположил, что, по всей видимости, мы никуда не вылетаем.
Я вышел от него, рядом был кабинет моего подчиненного, начальника второго отделения Александра Матовникова. Там собрались руководители второго отделения. Я уже не помню, у кого был день рождения, мы чаю немного попили, и буквально через пять минут прозвучала команда подтверждения боевой тревоги, десятиминутная готовность к выезду. После этого мы выезжаем в Шереметьево и оттуда летим в Буденновск. По прилете нас встретила пугающая тишина и какая-то тревога, неприятное чувство.
На месте нам, как могли, по линии военной контрразведки доложили обстановку. Буквально в 20 километрах от Буденновска басаевцы хотели захватить аэропорт, но у них не получилось. Ночью нас привезли в город, в местное управление внутренних дел, которое боевики захватили в первую очередь. Там в один ряд лежали тела террористов и наших милиционеров, которые погибли в ходе столкновения. Есть несколько версий, как они оказались около управления.
По одной версии, они заранее готовились именно к этому. По другим версиям, они двигались в Ростов или даже в Пятигорск для того, чтобы освободить арестованных и задержанных подельников, захваченных в результате спецопераций. Когда они захватывали управление, большая часть сотрудников ушла на обед, часть с оружием выехали на стрельбище. Я думаю, это где-то далеко за городом. В управлении осталось немного народа, поэтому боевики легко его захватили.
Кто попался им под руку — всех убили. Затем они захватили горисполком и все остальные управляющие учреждения в городе, кроме здания ФСБ. План у них был — захватить больницу. Часть людей, которые попадались им на пути, они прихватили с собой. Зашли на рынок, кого смогли — всех «мобилизовали».
Кто пытался сопротивляться — убивали. Заходили в соседние дворы, выгоняли людей, гнали их в сторону больницы. Когда милиционеры услышали стрельбу, те, что были на обеде, стали возвращаться в управление и там происходили одиночные стычки, кто-то погиб, но и они убили несколько террористов. Раненых милиционеров отвезли в больницу. И тогда же в аэропорту вертолетчики получили тревожный сигнал о нападении.
Они сформировали тревожную группу, не могу сказать, сколько там их было, но когда они въехали в город, завязались спонтанные стычки. Вертолетчики потом отошли. Раненых тоже доставили в больницу, и когда Басаев захватил ее, корпуса сразу обследовали, всех раненых милиционеров и вертолетчиков расстреляли и выбросили во двор прямо перед входом. Они стали готовить больницу к обороне. По разным оценкам, группа состояла из 150-200 человек.
Захватили они до 2,5 тысячи заложников. И практически сразу начали предъявлять свои требования через работников больницы. Затем там уже определились с руководителями операции, ее возглавил руководитель МВД России, генерал армии Виктор Ерин. Они прибыли где-то в середине дня. С учетом опасений, что часть террористов рассеялась по городу, все силы милиции, которые заблокировали эту больницу, решили снять и направить на прочесывание города, а силами «Альфы» обеспечить блокирование больницы.
На тот период у нас было два отдела, где-то под сотню человек. Плюс еще прилетело краснодарское подразделение, у них было человек 35. В тот период мы находились в составе Главного управления охраны ГУО , а операцией руководил министр внутренних дел, заместителем был руководитель ФСК. То есть мы как бы подчинялись не своим начальникам. Потом события так развивались, что товарищи могли сказать: «Это не наши люди» — и все.
Такой момент был. С учетом того, что известные события 1993 года, когда вообще решалась судьба подразделения, были еще совсем недавними. Поэтому сама эта ситуация была для нас не очень психологически комфортной. Хотя у руководителя управления, у заместителей была прямая связь с главой ГУО Михаилом Барсуковым , он в это время находился с президентом в Канаде. И, конечно, там все было непросто — во всяком случае, мы не могли получить надежную обратную связь, чтобы понимать, что мы защищены со всех сторон, что нас просто так, в угоду каким-то амбициям, использовать не будут.
Естественно, мы понимали, что если будет поставлена задача по штурму больницы, мы не имеем права отказаться, потому что тогда вопрос с подразделением был бы закрыт однозначно. Когда первые сутки нашего пребывания в Буденновске прошли, вечером 15 июня Басаев затребовал к себе журналистов, чтобы еще раз объявить свои требования. Этой ситуацией воспользовались.
И уже понятно, о чем речь.
Жена выходит из-за машины, чтобы узнать, что случилось, ну, конечно, и ее тоже забирают, — рассказывает Корецкий. Собранных перед администрацией людей колонной повели к местной больнице. Путь, который обычный здоровый человек преодолеет в разы быстрее, продолжался около часа. В это время в больнице находилась 23-летняя Оксана Куриленко — утром она обратилась за помощью к медикам, девушку отправили в стационар.
В окно увидела следующую картину: площадь перед больницей заполнена большим количеством людей, которые находились в неестественном положении — кто сидя, кто полулежа, все в окружении вооруженных лиц Оксана Куриленко, 14 июня 1995 года была пациенткой больницы и оказалась в заложниках — Через некоторое время в больницу вошли вооруженные люди. Нам объявили, что мы являемся заложниками, — рассказывает Оксана. Внутри Больница Буденновска в тот момент располагалась в единственном здании, окруженном небольшими строениями. Все три этажа в 40-градусную жару заполнили людьми: в коридорах, палатах, в подвале находилось около 1,5 тыс.
Там были и маленькие дети, и старики, и больные. Видимо, как вытаскивали из домов — в белье, в чем угодно, согнали как скот. Было понятно, что это захват, чем он закончится — не ясно, прозвучали выстрелы внутри здания, — рассказывает Оксана Куриленко. Заложники в больнице Буденновска Как говорят очевидцы, теракта такого масштаба никто не мог себе представить.
Кто улыбнулся, кто усмехнулся. Потом было выступление Басаева. Когда я услышал про вывод войск... Несколько дней заложники провели в состоянии шока, беспомощности и страха.
Потом были попытки штурма. Начался обстрел, пожар, — вспоминает Корецкий. Идет обстрел, а мы, несколько парней, тушили, выкидывали горящие матрасы, подушки, линолеум горел, мебель раздвинули как можно было. Здание больницы в июне 1995 года В палате у Оксаны Куриленко от рук боевиков погибли четыре человека.
Я видела людей, которые... До такой степени у нее был шок. Милиционер Рутковский в больнице попал в подвал здания. Заложников там тоже выставляли к окнам, создавая живой щит.
Мы стоим, тут убивают мужчину. Он так медленно поворачивается лицом, и мы все от страха садимся. Сзади боевик кричит матом, но никто не встает, и в этот момент он очередью по нам. В меня попадает пуля, такая тупая боль, кулаком будто попали, единственное — дышать тяжело.
Я тоже так поворачиваюсь лицом, ребята говорят — что надо стоять, а то боевики будут стрелять, а я уже не могу, падаю Александр Рутковский, В 1995 году — сотрудник милиции Все это время медики продолжали помогать своим пациентам, раненым. По рассказам сотрудников, умудрялись даже принимать роды — в эти дни в больнице родился мальчик. Как они выдержали это мужественно, стойко, помогали друг другу и людям, делали перевязки, лечили пациентов, были на своих рабочих местах. Операционных не было, буквально на полу, все было разбито, — говорит главный врач Рустам Есенакаев, который сейчас руководит учреждением.
После штурмов людей с третьего этажа спустили на второй. Все, что было, уже разбито. А я вспомнил — у нас на третьем этаже ведро с водой стояло, — рассказывает Юрий Корецкий. Ему позволили забрать ведро и вместе со знакомым пойти за водой.
Я его в плечо толкнул, говорю, Гришка, давай хоть напоследок искупаемся. Обмылись, вещи выполоскали. С первого раза до середины [коридора] ведро не донес, пока все попили. Набрали, во второй раз уже донес до своих.
Снаружи Масштаб происходящего сразу не был понятен ни тем, кто находился внутри больницы, ни людям снаружи. Инспектор Стаценко о случившемся узнал во время субботника, куда его с двумя коллегами отправили после суточной смены. А до этого были учения, тоже по легенде нападение на отдел. Мы решили, что опять такое же.
По пути в город нас обгоняют "Жигули" с новоселицкого отдела. Смотрим — ребята в броне, с автоматами. В центральной части Буденновска милиционеры встретили военных. Те посоветовали уходить куда угодно — ситуация в городе непонятна.
Мы говорим: мужики, свои, гаишники. Они: вы нам и нужны, вставайте на колени, — вспоминает Стаценко встречу с боевиками. У инспекторов забрали машину и погнали впереди.
Но если бы тогда Басаева удалось убрать, проблем в последующие годы было бы гораздо меньше. Он у них был самым талантливым полководцем. За всеми терактами стоял. Знал, где рискнуть, а где отойти.
Все его операции — они очень качественно выполнены. Чеченец, с которым меня свел Попов, рассказывал, какая у Басаева была идея: он выставляет условия российским властям о выводе войск из Чечни, а сам сидит в больнице с заложниками и ждет их реализации. Ждет, чтобы федералы закончили боевые действия. Потом ждет, чтобы вывели войска. Потом требует подписания Россией договора о капитуляции и признании Ичкерии независимым государством. Если бы не вот этот наш неудачный штурм, он сидел бы в больнице хоть два месяца. У нас были убитые и раненые.
Их необходимо было эвакуировать с поля боя. Для того чтобы их эвакуировать, мы устроили массированный обстрел стен больницы. Мы хотели забрать своих и отойти. А террористы поняли этот массированный обстрел как новый натиск. И его они уже отразить не смогли бы, потому что у них заканчивались боеприпасы. Поэтому они объявили, что временно прекращают огонь, чтобы отпустить рожениц и тяжелораненых. Если бы штурм после этого возобновился, они бы уже не отстреливались, а взорвали больницу.
Подвал был полностью заминирован. Но и вынуждать нас исполнять их условия по сценарию Басаева они уже тоже не могли: запас боеприпасов был почти исчерпан. Таким образом мы избавились от полного позора, который был бы неминуем, если бы затея Басаева исполнилась. И я не могу поэтому однозначно сказать, что руководители операции принимали неправильные решения. Степашин министр МВД говорит у меня в книжке: «Для вас это поражение, вы не выполнили приказ, не освободили заложников. Но своим 4-часовым боем вы заставили Басаева отказаться от своего сценария, это главное». Я был 30-летним парнем.
У меня было очень простое восприятие жизни. Я вырос в военном городке в семье военного. Мне все было понятно: где белое, а где черное. Но после того, что я увидел в Буденновске, я понял, что слишком схематично воспринимал жизнь. И главное, понял, насколько плоха война. Когда заложники в 30 метрах от меня. У меня в руках убийственное оружие.
По моим товарищам палят, пытаются их убить. А заложники просто стонут: «Не стреляйте». И это четыре часа продолжается. И когда я все это увидел, во мне переворот произошел. Он, может, не сразу обозначился. Но я начал меняться. Через пять лет решил закончить с боевой активностью.
Пошел в науку. Защитил диссертацию по психологическим особенностям освобождения заложников. Стал книги писать. И вот пришел к тому, что написал такую книгу о том, что не бывает белого и черного, и чтобы победить врага, надо понять, почему он врагом стал. Взять больницу штурмом и не убить при этом заложников было нереально.
«Казалось, началась война»: хроника кровавого теракта в Буденновске
В результате погибли 43 человека, включая 12 детей. * * * Мы, десять человек, абсолютно чужие друг другу люди, по воле случая вместе оказались здесь, в небольшом домике в квартале от эпицентра трагических событий – от здания местного райотдела милиции, на которое в полдень 14 июня напали бандиты. В результате нападения погибли 129 человек, в том числе 18 правоохранителей и 17 военнослужащих. Трагические события 28-летней давности вспоминали собравшиеся на Аллее памяти Будённовска. Жители Будённовска в местных пабликах в соцсетях утверждают, что в ночь с 17 на 18 сентября этот же военнослужащий взорвал ещё одну гранату в соседнем, 8-м микрорайоне города. В результате вооруженного нападения банды, возглавляемой Басаевым на Будённовск, погибло 129 человек. Как сообщили в отделе пропаганды безопасности дорожного движения краевого УГИБДД, в результате столкновения легковушки с КамАЗом погибли 3 человека.
Главные новости
- «Казалось, началась война»: хроника кровавого теракта в Буденновске -
- Подпишитесь на рассылку
- Теракт в Будённовске — Википедия
- Моя семья и захват Будённовска | Батенька, да вы трансформер
- До атаки на «Крокус»: самые громкие теракты в России
- «Главная цель — спасти людей»: 25 лет со дня террористической атаки на Будённовск
«Главная цель — спасти людей»: 25 лет со дня террористической атаки на Будённовск
В результате вооружённого захвата заложников в Будённовске 129 человек погибло, 415 человек получили огнестрельные ранения различной степени тяжести. 129 погибших, более 400 раненых — таков итог нападения. — В Буденновске, по официальным данным, погибло 129 человек. Полиция города Будённовска Ставропольского края разыскивает 28-летнего военнослужащего вертолётного полка, взорвавшего гранату после ссоры с. После теракта в Буденновске в России приняли закон о борьбе с терроризмом, согласно которому запрещено удовлетворять требования бандитов. Сегодня исполнилось 28 лет со дня атаки террористов на Буденновск, в результате которой погибли 129 человек и еще 400 получили ранения.
Актуальные новости
- Новые подробности теракта в Буденновске - Аргументы Недели
- Что произошло в Буденновске 25 лет назад: хроника захвата - YouTube
- Россия вспоминает жертв теракта 1995 года, организованного чеченскими боевиками в Буденновске
- Жертв теракта 1995 года в Буденновске вспоминают на Ставрополье
В Ставрополье у ресторана четыре человека пострадали от взрыва гранаты
Согласно ряду свидетельств, эти грузовики пересекли административную границу между Чечней и Ставропольем, сообщая на КПП досмотра транспорта, что в кузовах машин «груз 200», то есть гробы с убитыми российскими военнослужащими досматривать такой груз считалось кощунством. Не сумев взять штурмом здание местного РОВД, террористы стали захватывать административные и жилые здания. Налетчики хватали людей на улицах, в собственных квартирах, на рабочих местах и под дулами автоматов гнали на центральную площадь. Тех, кто сопротивлялся, расстреливали. К 15 часам заложников, собранных на центральной площади перед захваченным зданием администрации, построили в колонну и повели в больницу. В противном случае заложники, находящиеся в больнице, будут уничтожены». К больнице была подтянута бронетехника, включая танки. Шамиль Басаев выдвинул новые требования: пропустить к нему группу журналистов. До 17.
Корреспондентов провели в здание только после того, как к руководителям спецоперации вышел Петр Костюченко, зам.
Потом даже его чем-то наградили, когда все закончилось. Как он во время штурма заставил себя высунуться в окно — под обстрел, чтобы побороть страх. По моей просьбе одна журналистка подсунула ему мою первую книгу — «Люди «А». Он ее прочел за ночь. Ему понравилось, и он согласился со мной встретиться. В моей книге он рассказывает про план ликвидации в больнице Басаева, который предлагали сотрудничавшие с ним чеченцы. План этот остался неосуществленным, потому что поступил приказ о штурме.
Но если бы тогда Басаева удалось убрать, проблем в последующие годы было бы гораздо меньше. Он у них был самым талантливым полководцем. За всеми терактами стоял. Знал, где рискнуть, а где отойти. Все его операции — они очень качественно выполнены. Чеченец, с которым меня свел Попов, рассказывал, какая у Басаева была идея: он выставляет условия российским властям о выводе войск из Чечни, а сам сидит в больнице с заложниками и ждет их реализации. Ждет, чтобы федералы закончили боевые действия. Потом ждет, чтобы вывели войска.
Потом требует подписания Россией договора о капитуляции и признании Ичкерии независимым государством. Если бы не вот этот наш неудачный штурм, он сидел бы в больнице хоть два месяца. У нас были убитые и раненые. Их необходимо было эвакуировать с поля боя. Для того чтобы их эвакуировать, мы устроили массированный обстрел стен больницы. Мы хотели забрать своих и отойти. А террористы поняли этот массированный обстрел как новый натиск. И его они уже отразить не смогли бы, потому что у них заканчивались боеприпасы.
Поэтому они объявили, что временно прекращают огонь, чтобы отпустить рожениц и тяжелораненых. Если бы штурм после этого возобновился, они бы уже не отстреливались, а взорвали больницу. Подвал был полностью заминирован. Но и вынуждать нас исполнять их условия по сценарию Басаева они уже тоже не могли: запас боеприпасов был почти исчерпан. Таким образом мы избавились от полного позора, который был бы неминуем, если бы затея Басаева исполнилась. И я не могу поэтому однозначно сказать, что руководители операции принимали неправильные решения. Степашин министр МВД говорит у меня в книжке: «Для вас это поражение, вы не выполнили приказ, не освободили заложников. Но своим 4-часовым боем вы заставили Басаева отказаться от своего сценария, это главное».
Я был 30-летним парнем. У меня было очень простое восприятие жизни. Я вырос в военном городке в семье военного. Мне все было понятно: где белое, а где черное. Но после того, что я увидел в Буденновске, я понял, что слишком схематично воспринимал жизнь. И главное, понял, насколько плоха война. Когда заложники в 30 метрах от меня. У меня в руках убийственное оружие.
По моим товарищам палят, пытаются их убить. А заложники просто стонут: «Не стреляйте». И это четыре часа продолжается. И когда я все это увидел, во мне переворот произошел. Он, может, не сразу обозначился.
Погибли 129 человек, среди которых были сотрудники правоохранительных органов, военнослужащие и мирные граждане. О жертвах теракта в Буденновске 1995 года вспомнил губернатор Ставрополья. Глава края опубликовал пост на своей странице в Instagram. И нашего единения против терроризма и идеологии ненависти и разрушения, которая его порождает.
Буденновске, Политову Г. На место происшествия выезжала следственно-оперативная группа в составе: и. Кроме этого на место происшествия следственно-оперативная группа следственного управления по Ставропольскому краю в составе: заместителя отдела по расследованию особо важных дел следственного управления Ляшенко Ю. Осмотр места происшествия начат в 11 часов 00 минут, в 15 часов 00 минут производство следственного действия приостановлено, в связи с угрозой повторного возгорания и не завершением химических процессов в реакторе. Производство осмотра места происшествия будет продолжено после полного охлаждения реактора и подтверждения от компетентных органов безопасности на объекте. Вместе с тем, входе осмотра места происшествия обнаружены и изъяты: трупы Тринько А.
Участник штурма больницы в Буденновске: На простынях было написано кровью «Не стреляйте»
В результате вооружённого захвата заложников в Будённовске 129 человек погибло. Полиция города Будённовска Ставропольского края разыскивает 28-летнего военнослужащего вертолётного полка, взорвавшего гранату после ссоры с. В городе Буденновске Ставропольского края в полночь рядом с кафе Gogоль местный житель устроил конфликт с посетителями заведения. В результате вооружённого захвата заложников в Будённовске 129 человек погибло.
Пляски смерти. Почему провалился штурм спецназа в Будённовске?
Помимо нападения на Буденновск, он также участвовал в захвате заложников и умышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах. Поминовение погибших в Буденновске. В результате нападения погибли 129 человек, в том числе 18 правоохранителей и 17 военнослужащих. За 28 лет к длительным срокам лишения свободы удалось привлечь около 30 «басаевцев». Всего в результате теракта в Будённовске погибли 130 человек: 14 военных (включая трёх альфовцев — Владимира Соловова, Дмитрия Рябинкина и Дмитрия Бурдяева), 18 милиционеров, остальные — гражданские.
История терроризма в России
Погибли 129 человек, среди которых были сотрудники правоохранительных органов, военнослужащие и мирные граждане. О жертвах теракта в Буденновске 1995 года вспомнил губернатор Ставрополья. В ходе нападения на Буденновск погибли 129 человек, в том числе 18 милиционеров и 17 военных, еще 415 человек получили ранения, когда боевики открыли беспорядочную стрельбу на улицах города. Смотрите видео онлайн «Трагедия в Буденновске: такое забыть невозможно» на канале «ГТРК "Ставрополье" ВЕСТИ Ставропольский край» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 13 июня 2021 года в 10:50, длительностью 00:09:08, на видеохостинге RUTUBE. Террористический акт в Будённовске — атака чеченских террористов на российский город Будённовск (Ставропольский край) с последующим захватом больницы и заложников 14—19 июня 1995 года.
Главные новости
- «Казалось, началась война»: хроника кровавого теракта в Буденновске -
- В Будённовске ищут военного, взорвавшего гранату из-за ссоры с девушками
- Главное сегодня
- Теракт в Буденновске: 20 лет спустя - ТАСС
- Три человека погибли в Будённовске после наезда иномарки на КамАЗ | Своё ТВ
Воспоминания очевидца о буденновской трагедии 1995 года
Будённовск — очень маленький город. В 95 году там было чуть больше шестидесяти тысяч жителей. Сейчас — почти столько же. Большая часть домов — частные одноэтажные «хаты», как их здесь называют. Когда мои родители добрались до Будённовска, а для этого им пришлось ехать в Москву, оттуда лететь в Минеральные воды, а оттуда ехать на автобусе с пересадкой в Невинномысске, город был будто вымерший. Как вспоминает моя мама, «улицы были пустые, все ставни и ворота заперты, ни одна собака не лаяла, ни один петух не кричал, людей нигде не было». По официальным данным, в ходе нападения на город, захвата заложников и штурма больницы, погибли около ста тридцати жителей. Но когда мои родители пришли на похороны, всё поле было занято свежими могилами с одной датой смерти, и их было намного больше ста тридцати. Практически в каждой семье в Будённовске кто-то погиб или пострадал. Моя тётя Моника, а точнее Моника Фридриховна Романова, в девичестве Бек, похоронив сына и зятя, собрала всю семью и уехала в Германию.
Мои троюродные брат и сёстры не говорят по-русски и считают себя немцами. Тётя Моника никогда больше не возвращалась в Россию. После теракта в Будённовске в России был принят специальный закон о борьбе с терроризмом, запрещающий удовлетворять требования террористов и вести с ними переговоры. Нападение на город и захват заложников в Будённовске стали одним из первым массовых террористических актов в России, за которым страна наблюдала в прямом эфире. Через одиннадцать лет, 10 июля 2006 года, Шамиль Басаев, лидер чеченского пандподполья, был ликвидирован в ходе спецоперации силовых структур. Десятое июля — мой маленький личный праздник.
У этих преступлений нет срока давности. Все участники террористической группировки понесут наказание.
Басаева ликвидировали в 2006 году в ходе спецоперации. Уйти от наказания не удастся ни одному из бандитов. Извергов и убийц узнают по обрывкам фото- и видеозаписей.
Гостиница с гордым названием «Гранд-отель» похожа на пластиковый павильон, покрытый гипсовой лепниной и нацепивший неоновую вывеску. На заборе напротив роддома неподалёку — кустарные граффити: «Любимая, спасибо за сына 20. Южная готика Будённовска БОЛЬНИЦА 14 июня 1995 года 195 боевиков под командованием Шамиля Басаева беспрепятственно проникли в Будённовск, захватили в заложники 1600 местных жителей и почти пять дней удерживали их в городской больнице. После долгих переговоров, в которых участвовали премьер Черномырдин и психотерапевт Кашпировский, и неудачного штурма, в ходе которого погибли 30 заложников, террористы покинули здание и город.
Получив гарантии безопасности от российского правительства и захватив с собой 120 заложников-добровольцев, они уехали в Веденский район Чечни, откуда рассеялись по лесам и горам республики. На территории больницы, где всё это происходило, есть полузаброшенный седьмой корпус с выбитыми стёклами и заделанными металлическими листами дверями. На первый взгляд кажется, что именно здесь держали заложников. На самом деле здание находится в аварийном состоянии и ожидает ремонта. Корпус, в котором держали заложников, давно отремонтирован. Задолго до советской власти, когда и сам Будённовск назывался ещё Святой Крест, здесь располагался довольно крупный Мамай-Маджарский мужской монастырь. В годы своего расцвета он занимал почти две тысячи гектаров, на которых жили 80 монахов и послушников, а сам монастырь считался «духовным светочем восточного Ставрополья».
Но в течение нескольких лет после революции братия сократилась до пары десятков человек, а в начале 1930-х монастырь был закрыт. Из кирпичей храма Преображения Господня — центрального здания всего монастыря — построили первый корпус будущей больницы. На двери кабинета главврача Рустама Есенакаева цитата из Лао Цзы: «Нет большего несчастья, чем недовольство тем, что имеешь». Самого Рустама не было во время захвата не только в больнице, но и в городе. Не было в 1995 году и административного корпуса больницы. Его построили уже потом, с помощью федеральной и московской властей. На здании большие буквы: «Москва — Будённовск.
На больничной территории тут и там разбросаны мемориальные знаки в память о жертвах теракта, присланные в Будённовск из разных уголков страны: скромная синяя табличка от жителей Архангельска, гранитные надгробия из Пятигорска и Горячеводска, мемориальные доски из Москвы. У памятников лежат гвоздики, некоторые цветы совсем свежие. Даты смерти очень близки: с 14 по 17 июня 1995 года. По словам главврача Есенакаева, когда прилегающие территории приводили в порядок и спиливали старые деревья, пилы приходилось часто менять: цепи выходили из строя, натыкаясь на засевшие в стволах пули. В пострадавшем и отремонтированном после теракта корпусе сохранили небольшой мемориал: кусок стены со следами пуль и табличкой: «На этом месте в июне 1995 г. Стена увешана иконами, которые стихийно приносят пациенты, сотрудники больницы и присылают из других городов. ЗАВОД Сегодня Будённовск живёт вполне обыденной и мирной жизнью: здесь построили стадион и готовятся возвести завод, радуются приезду знаменитостей и подолгу обсуждают любые экстраординарные события — новостей тут не так уж много.
В 2014 году Будённовск формально перестал быть моногородом, но главное осталось прежним: экономически он по-прежнему зависит от единственного предприятия, и статус подумывают вернуть. На химическом заводе «Ставролен» работают всего две тысячи из 62 тысяч жителей города, но тем не менее завод обеспечивает почти половину местного ВВП. Резкий химический запах бьёт в нос, хотя трубы сегодня не дымят. Вокруг навалены горы бытового мусора, чаще всего встречаются сигаретные пачки и пустые бутылки. На берегу сидят рыбаки. Один из них рассказывает, что отходы в озеро не сливают: для этих целей у «Ставролена» есть отдельное водохранилище. В озере же разводят на продажу рыбу, например карпов.
Но сам он ловит не для еды, а для удовольствия: всё равно, кроме мелкой плотвички, сейчас ничего не клюёт. Близость к заводу не смущает — тут весь город рядом с заводом. А то, что летом в озере запрещают купаться, так это не из-за загрязнений, а из-за кишечной палочки. Местные относятся к заводу противоречиво. Его противники предрекают скорую экологическую катастрофу и указывают на повышенный уровень онкологических заболеваний в городе. Сторонники говорят о неплохих для Ставрополья зарплатах и социальной ответственности «Ставролена»: завод активно занимается благоустройством города, разбивает парки и детские площадки. Работа не самая безопасная, но деваться некуда.
Один из наиболее заметных молодых музыкантов Будённовска Александр Приходько, также известный в городе под творческим псевдонимом SP Street poet , рассказывая о заводе, сообщает, что работать там не хочет, несмотря на то, что среди местных «Ставролен» считается тёплым местом: там платят по 30—40 тысяч рублей. У Саши там работает одноклассник, который до того был продавцом в магазине автозапчастей и получал 10—15 тысяч; сейчас у него выходит в три раза больше. Ещё один местный музыкант, Руслан Самедов, идти на завод тоже не готов: «Чисто на жизнь можно и другими способами подрабатывать. Я даже готов где-нибудь барменом устроиться, лишь бы не в супермаркет и не на завод. Если ты бармен, у тебя идёт общение с людьми, какие-то знакомства возникают. А на заводе кого я встречу? Людей, которые целыми днями пашут, приходят домой, спят, на следующее день опять пашут — и так всю жизнь?
С одним из них Руслан познакомился в кожно-венерологическом диспансере, куда попал из-за псориаза: «Слёг на две недели, а растянулось на два месяца. Такие у нас врачи хорошие».
Ранее сообщалось о двух погибших, трех пострадавших в результате взрыва. Немедленно на место пожара выехали 4 отделения СЧ-12, 1 отд. ПЧ-17 и 1 отд. По прибытию на место вызова было установлено, что в реакторе цеха по переработке полипропилена произошел взрыв, возгорание распространилось на площади 50 кв.
Два человека погибли в результате взрыва на химпредприятии в Буденновске
| «Главная цель — спасти людей»: 25 лет со дня террористической атаки на Будённовск | В результате вооружённого захвата заложников в Будённовске 129 человек погибло (в том числе 18 работников милиции и 17 военнослужащих), 415 человек получили огнестрельные ранения различной степени тяжести. |
| Число жертв взрыва в Буденновске увеличилось до 3-х человек | В результате вооружённого захвата заложников в Будённовске 129 человек погибло. |
| Память сквозь года: Главные теракты в России | Четыре человека пострадали в результате взрыва гранаты в Буденновске в Ставропольском крае. |
| Взрыв в Буденновске.. Новости. Первый канал | Главная» Новости» Буденновск новости происшествия. |
| "Бегут люди, говорят — война". Очевидцы — о нападении боевиков на Буденновск в 1995 году | Утром 14 июня 1995 года полевой командир чеченских боевиков Шамиль Басаев и 195 радикалов захватили полторы тысячи жителей Буденновска в районной больнице. |