В приложении они могут записаться к врачу, выбрать клинику и получить онлайн-консультацию штатного врача BestDoctor в режиме реального времени. Крупнейший сайт отзывов о врачах и клиниках России. Врача-терапевта из поликлиники №140 в Москве обвинили в дискредитации русской армии после того, как она высмеяла отца маленького пациента, погибшего за Родину. ToBeWell. Героем нового выпуска «Крутой истории» Татьяны Митковой 27 октября станет хирург-онколог Дмитрий Юрьевич Каннер, главный врач Московской городской онкологической больницы №62, один из самых молодых руководителей клиник. Также на : новости, поиск, погода, гороскоп, программа передач, авто, спорт, игры, знакомства, работа.
"Доктор 24": врач рассказал, как образуются камни в желчном пузыре
| Арбитражный суд Москвы приостановил деятельность клиники доктора Хайдарова | Главная» Новости» Доктор редько последние новости. |
| Доктор, такое дело I Автор стихотворения: Ах Астахова - YouTube | В новом выпуске подкаста «Тут такое дело» обсудим историю серийного убийцы Гарольда Шипмана, за свои убийства получившего прозвище Доктор Смерть (которое он делит с другими не очень приятными людьми). |
| Дело врачей 127 серия - "Нэцке" – смотреть видео онлайн в Моем Мире | нино качарава | Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ 28 марта 2023 года рассмотрела кассационную жалобу (дело 5-КГ22-147-К2) по иску врача о защите чести, достоинства и деловой репутации, а также компенсации морального вреда, причинённого ей оставленным. |
«Это абсолютно незаконно»: что известно о педиатре Надежде Буяновой, которую отправили в СИЗО
| С нее началось «дело врачей»: обвиняла ли Тимашук коллег в убийстве Жданова? | Новости, познавательные передачи и развлекательные шоу, фильмы и сериалы – все это вы можете смотреть на сайте Первого канала. |
| «Это абсолютно незаконно»: что известно о педиатре Надежде Буяновой, которую отправили в СИЗО | Последние и главные новости Санкт-Петербурга, Ленобласти, России и мира на 78. |
Из‑под стражи освободили четверых врачей, проходящих по делу о суррогатном материнстве
Мосгорсуд освободил врачей Тараса Ашиткова, Юлиану Иванову, Лилию Панаиоти и Владислава Мельникова, которые проходят по делу о суррогатном материнстве. Здоровье - 23 июня 2023 - Новости Тюмени - Новый фигурант дела о теракте в "Крокусе" приехал в Россию в 2023 году.
Дело доктора Блюма: новые подробности, факты, мнения
В Свердловской области из больницы Каменска-Уральского по итогам служебного расследования планируют уволить лаборанта, который напился на работе и не смог сделать ребенку с подозрением на сотрясение мозга ни экстренное МРТ, ни КТ. Об этом РИА Новости. Такие головоломки не снились даже доктору Хаусу. Доктор, такое дело I Автор стихотворения: Ах Астахова.
Лечебно-уголовное дело: как врачей судят за летальные для пациентов ошибки
Редакция оставляет за собой право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой массовой информации или нарушением иных требований закона. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации.
Школьнику нужно был срочно сделать МРТ или КТ, чтобы подтвердить или опровергнуть наличие сотрясения мозга. В процедурном кабинете они обнаружили лежащим на полу пьяного лаборанта, который еле поднялся на ноги и едва мог говорить. На помощь коллеге якобы пришел еще один врач, который тоже был пьян. Родители ребенка попытались разобраться в ситуации и поскорее найти трезвого медика.
Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных.
Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Ежедневная аудитория портала Стихи.
Исследования в разных странах показывают: от уровня коммуникации напрямую зависит качество помощи — точность, своевременность диагностики, эффективность лечения и в итоге сама жизнь, — рассказала Светлана Булатова, которая работает в онкожурналистике десять лет. Героями проекта стали шесть человек с онкозаболеваниями, а также шесть врачей — резиденты и выпускники Высшей школы онкологии , специальной благотворительной программы фонда «Не напрасно» для талантливых выпускников медицинских вузов.
Дело врачей- рвачей
- Фонтанка.ру в соцсетях
- Итог этой истории
- Доктор, такое дело I Автор стихотворения: Ах Астахова
- Крутая история: «Дело врача»
- Популярные видео
Фонд «Не напрасно» подготовит гайд для пациентов по эффективному общению с врачами
Помощь с COVID-19. В новом выпуске подкаста «Тут такое дело» обсудим историю серийного убийцы Гарольда Шипмана, за свои убийства получившего прозвище Доктор Смерть (которое он делит с другими не очень приятными людьми). В новом выпуске подкаста «Тут такое дело» обсудим историю серийного убийцы Гарольда Шипмана, за свои убийства получившего прозвище Доктор Смерть (которое он делит с другими не очень приятными людьми). Первое профессиональное сообщество для врачей «Доктор на работе» объединяет в себе пользователей для обмена опытом и дружеского общения. Дело экс-чиновника Читы направили в суд – он набрал взяток на полмиллиона рублей.
Доктор виноват, но он не виноват — неожиданный приговор в деле главврача, обвиняемого в коррупции
| Наших детей лечат врачи-небратья: Воины ZOV не простят | Пока в Москве обсуждают дело замминистра обороны Иванова, русские военные устроили Украине "судную ночь" и взломали "серьёзный бункер". |
| Наших детей лечат врачи-небратья: Воины ZOV не простят | Новости шоу-бизнеса, светская хроника, интервью со звёздами. |
| Первый канал: Новости. Видео. Телепрограмма. Прямой эфир | Рамблер/доктор — самое интересное из мира медицины и науки. Узнайте последние новости из медицинской тематики, фармации и здравоохранения. |
| Крутая история: «Дело врача» | В новом выпуске подкаста «Тут такое дело» обсудим историю серийного убийцы Гарольда Шипмана, за свои убийства получившего прозвище Доктор Смерть (которое он делит с другими не очень приятными людьми). |
"Дела врачей" последних лет придуманы для оправдания преступной политики Минздрава России
Андрей Хромов: Он обязан. Именно, именно. То есть я как пациент не понимаю этих нюансов. Я не понимаю, что врача заставляют не мной заниматься, а готовить документы для Следственного комитета, чтобы его потом не посадили, если вдруг что. Я вот этого как пациент не понимаю.
И я понимаю возмущение многих людей, которые действительно пишут. Причем они жалуются-то на врача, они говорят: «Он со мной даже не поговорил». Он тыкал в свой вечно зависающий компьютер, что-то там пытался быстро сделать, потому что у него, извините, 15 минут — регламент на одного пациента. И ему зачем разговаривать с пациентом?
Если он будет разговаривать с пациентом, ему «пришьют», скажем так, некачественное оказание медицинской помощи, потому что в документах он не все отобразил. Юрий Алексеев: Я вас понял. Павел Андреевич, что вы как практикующий специалист можете добавить? Потому что, действительно, вот эта ситуация встречается повсеместно: приходишь к врачу, а он увлечен тем, что заполняет какие-то таблицы, формулы, программы.
И ты даже не знаешь, он тобой занимается или же нет. Павел Воробьев: Начнем с того, что нет такого термина, нигде в мире не существует термина «врачебная ошибка». Это выдумка Чучалина, я просто автора знаю. Юрий Алексеев: То есть терминология, словосочетание «врачебная ошибка» в ряде стран определено?
Павел Воробьев: Это выдумка отечественного главного терапевта, потому что никакой ошибки нет. Речь идет о том, что врач получил непредвиденные осложнения, неправильную постановку диагноза вследствие сложности и так далее. Здесь главное — непредвиденное. Он не мог этого понять до того, как это произошло.
Ну, конкретный случай — аллергическая реакция в виде анафилактического шока, человек умер. Как это можно предвидеть? Если у человека была аллергия, и он ему ввел этот препарат — это, извините, уголовное дело, безусловно. Тут можно обсуждать.
А если не было аллергии, и он ввел препарат, то какая ошибка? Это первое. Следственный комитет занимается совершенно внаглую поиском несчастных докторов, которых нужно засудить. Дело Ирины Сушкевич вы все знаете, да?
Юрий Алексеев: Напомните в двух словах. Павел Воробьев: Это калининградский врач, реаниматолог детский, которая сейчас сидит под домашним арестом, по-моему, уже полгода, которая якобы убила в сговоре с главным врачом это представить себе вообще невозможно в нашей практике недоношенного младенца, который родился, по-моему, менее 700 грамм. Ей «шьют» в составе группы. Значит, вопрос в чем?
История эта попала в Следственный комитет в течение чуть ли не суток. Каким образом? Мама не жаловалась ни о чем, она не жаловалась, она была согласна с тем, что… Она не была на обследовании, не доносила, ребенок недоношенный, и он нежизнеспособен. Но кто-то же донес.
И тут же примчался Следственный комитет! Там разборки с главным врачом вначале были, а потом решили: «А почему бы не объединить это, не сделать таким замечательным делом? Почему же? Такое хорошее дело, а его разваливают врачи, которые защищают своих коллег».
Это совершенно… В Хакасии, например, просто берут все расхождения диагнозов патологоанатомических. Я вам конкретно привожу примеры. Смотрят — расхождение. А давай следственные действия начнем».
По каждому случаю! Юрий Алексеев: Действительно доктору изначально готовят эти бумаги, чтобы, не дай бог, что-то не произошло? Павел Воробьев: Да нет, дело не в этом. Это выдуманные дела, выдуманные.
Антон Беляков: Ну, далеко не все. Юрий Алексеев: Даже так? Павел Воробьев: Почему Бастрыкину захотелось этим заниматься — я не знаю, мне трудно сказать. Юрий Алексеев: Антон Владимирович, вы говорите, что далеко не все.
Мне кажется, это слишком резкое заявление, что все дела. Антон Беляков: Ну давайте так. Послушайте, я согласен с термином «выдуманная ошибка». У нас существует термин «халатность», который описывает все остальные случаи.
Но при этом грань между ошибкой и халатностью есть. Например, самая большая компенсация, которая у нас была присуждена в суде, по состоянию на прошлый год — это было 2 миллиона рублей, когда женщине по ошибке ампутировали не ту ногу. Павел Воробьев: Вот это как раз ошибка реальная. Антон Беляков: Это халатность.
Павел Воробьев: Нет, халатность. Здесь есть… Антон Беляков: Возвращаюсь к термину «врачебная ошибка». Вот сами доктора говорят: «Ну, по ошибке не то отрезали. А теперь давайте еще и ту отрежем».
Я поэтому и сказал, что мне очень часто приходилось, что называется, предавать интересы профессионального сообщества, как некоторые считают, потому что я считаю, что таким бездарям и негодяям у стола хирургического делать нечего. Надо гнать в шею и еще к ответственности привлекать, чтобы… Юрий Алексеев: Так, может, Следственный комитет и просеивает? Иногда люди ошибаются. Павел Воробьев: Нет, он не просеивает.
Следственный комитет осуждает всех и отправляет под суд всех подряд. Антон Беляков: Поэтому мы и дискутируем сейчас. Вот мы сейчас с вами поэтому и дискутируем. Если бы не было темы для спора, если бы все были согласны, да, все, правильно, то не было бы и проблемы.
Но давайте я вам тогда, что называется, «закручу гайки». А вы знаете, что у нас 10 200 уголовных дел было возбуждено по коррупции в отношении врачей за некоторый период короткий? Потому что повадились просто приходить: «Вот тебе коробка конфет». Стоимость выше, чем… Сейчас изменили законодательство, но вот три года назад просто они делали раскрываемость коррупции, коррупционных дел в отношении медиков.
Вы знаете, что у нас… Это очень близко к врачебной ошибке — случаи суицида среди пациентов, которые находятся в терминальной стадии и не получают обезболивающее при онкологических заболеваниях. Они происходит постоянно. В моей родной Владимирской области возле Белого дома в прошлом году человек вышел и совершил самосожжение, оставив записку. Это все замяли.
Юрий Алексеев: И за эти случаи тоже лечащие врачи отвечают? Антон Беляков: Они происходят постоянно. Так дело в том, что лечащие врачи просто боятся иметь сейчас обезболивающие наркотические, потому что они находятся постоянно «под колпаком». Просто боятся.
И я вносил этот законопроект многократно. И я по-прежнему считаю: давайте дифференцировать. То есть сейчас врач выписал рецепт человеку, который жалуется на такого рода заболевания, а потом оказалось, что что-то не совсем так. И он торговец наркотиками, с точки зрения Следственного комитета.
Вот моя позиция такая. Если врач, думая, что человеку нужно обезболивающее, выписал рецепт, а потом оказалось что-то не так, — так вот это как раз и есть врачебная ошибка. Административную ответственность можете ему впаять. Но если он взял деньги за выписывание рецепта наркотического препарата — тогда, да, он торговец наркотиками.
Сейчас для правоохранительных органов… К сожалению, не разобрались, решили, что человеку надо помочь, дали ему препарат сильнодействующий. И это — уголовная ответственность. И на ней тоже делается раскрываемость. В этом смысле я с вами согласен.
Юрий Алексеев: Андрей Игоревич, а на ваш взгляд, в чем проблема? Ну дадут законодатели определение врачебной ошибке — и кому станет от этого проще? И потому что до сих пор этого не происходит? Неужели так трудно найти определение этому термину?
Андрей Некрасов: Я согласен с коллегами. Я занимаюсь подобными делами и хочу вам сказать, что, конечно, найти какое-то среднее, усредненное определение этому термину довольно нелегко. Споры, как вы видите, есть довольно серьезные и в отечественной науке относительно того, нужно ли в принципе иметь такую дефиницию или не нужно. Юрий Алексеев: Вот смотрите, у американцев определение: врачебная ошибка — это ситуация, когда врач выбрал неправильный план действий или выбрал правильный, но он не следовал ему, и в результате пациент пострадал.
С чем можно спорить в рамках этого определения? Павел Воробьев: Во-первых, там нет такого термина «врачебная ошибка» нет, не существует. Это неправильный перевод. Юрий Алексеев: Так?
Андрей Некрасов: Я, наверное, немножечко отойду в сторону от того, что очень волнует государство в лице, например, Следственного комитета — то есть привлечь в интересах всего общества, в публичных интересах к уголовной ответственности некоего злодея, врача в белом халате. Я посмотрю на то, что интересует пациента, на то, что интересует наших доверителей. Их все-таки в первую очередь интересует восстановление своего здоровья, если это возможно, а в худших случаях их наследников интересует взыскание компенсации вреда. Так вот, это сегодня уже возможно без всякого определения термина «врачебная ошибка», без введения специального этого термина.
У нас существует медицинская услуга, которой является в том числе медицинская помощь сегодня равно как с образованием и так далее. И если такая услуга была оказана некачественно… Это можно доказать, в том числе при расхождении с теми методиками, которые утверждают уполномоченный орган — Министерство здравоохранения Российской Федерации. Если врач отошел от этих методик, простите, услуга оказана некачественно. Во всяком случае к гражданско-правовой ответственности, то есть к ответственности рублем… если не врача, то учреждение, ту организацию, в которой работает врач, наказать можно.
Это к слову о том, насколько в принципе нужно заниматься вот этой работой. Юрий Алексеев: Ну смотрите. Я тут готов контраргумент высказать. Руслан Альбертович, хочу ваше мнение на этот счет узнать.
Да, есть методики, есть какие-то четкие алгоритмы, как действовать. Но ведь каждый случай — он индивидуальный. Иногда врач должен брать на себя ответственность, чтобы рискнуть и, быть может, спасти жизнь пациента. При этом он отступает от каких-то регламентов и каких-то документов.
Как быть в этой ситуации? Руслан Хальфин: Вы зацепили, наверное, самый главный вопрос. Мы слишком спокойно говорим об этой ситуации. Две тысячи наказаны… Юрий Алексеев: Более двух тысяч.
Руслан Хальфин: Более, менее. Я не знаю, бывал ли кто-то из вас в тех местах, где находятся наказанные. Я там работал достаточно долгое время. Это ужасно, потому что это касается врачей.
И вопрос, о котором вы сейчас сказали: будет ли он рисковать в следующий раз или его коллега? Вот о чем мы должны говорить. Они и не рискуют. Абсолютно правильно вы говорите, хирурги не пойдут на ампутацию второй конечности, они будут осторожничать, они будут бояться.
Одно дело, когда он нагрубил кому-то в связи с тем, что заполнял документы. За это, я думаю, никого садить не будут. А вот за то, о чем мы сейчас говорим, врачебная ошибка… Павел Андреевич абсолютно прав, нет такого термина, неправильный перевод. И быть не может.
Есть преступная деятельность? Ну все, отправляйте его. Есть халатность? Административное наказание.
Что еще? Врач идет заведомо на сложное, труднорешаемое, не понятное ему самому какое-то деяние, поступок, операционные действия. Сколько раз мы встречали: обыкновенная лапароскопия, но что-то случится. Лапаротомия — тут вообще они иногда встречаются с тем, что даже и не ожидали увидеть.
Это не ошибка. Юрий Алексеев: А как в таком случае разбирать эти ситуации? И кто их должен разбирать? Руслан Хальфин: Разбирать нужно… Юрий Алексеев: Ведь бывают случаи, когда медики виноваты, где-то недосмотрели.
Руслан Хальфин: Бывают, бывают. Павел Воробьев: Есть профессиональное сообщество. Антон Беляков: Абсолютно. Руслан Хальфин: Есть нормальная практика, в том числе и за рубежом, в страховании профессиональной ответственности врачей, именно профессиональной ответственности врачей.
Он работает, этот доктор, и дай бог ему здоровья. Он не думает о том, что он сделает. Он думает о том, что он должен сделать. Юрий Алексеев: То есть за его ошибки будет расплачиваться страховая компания?
И выплаты будут очень солидными? Руслан Хальфин: Будет расплачиваться страховая компания. Будут и с ним разбираться, и с той организацией, где он работает. Но он не боится работать.
Мы же подвергаем очень серьезному потрясению медицинское сообщество. Я вам это говорю как председатель Общества руководителей здравоохранения. Врачи боятся! Ладно они боятся так называемых взяток в виде конфет и бутылки чего-то.
Юрий Алексеев: Не все боятся. Руслан Хальфин: Ну, не все. И слава богу, что не боятся. А если они будут бояться оперировать, работать, рисковать, исследовать, изучать… Медицина — это наукоемкий предмет, все время что-то новое, непонятное.
Это надо понимать.
Пользовательское соглашение Первый канал. Трансляция общероссийских обязательных общедоступных телеканалов и телеканалов, получивших право на осуществление эфирного цифрового наземного вещания с использованием позиций в мультиплексах на всей территории Российской Федерации осуществляется в непрерывном режиме, круглосуточно, без взимания платы на странице Телеканалы.
И ты перестанешь…» Юрий Алексеев: Но денег у медиков нет, поэтому даже взнос — это проблема. Антон Беляков: Нет, ну почему? Медиков огромное количество. То есть можно отлучить от профессии, но тогда давайте это будет делать не Следственный комитет, а профессиональное сообщество. Полина Габай: Механизмов нет пока. Антон Беляков: И тогда эксперты, коллеги будут принимать решение о том, ты правильно поступил или неправильно.
Когда нет независимой медицинской экспертизы а ее не было никогда , Следственный комитет решил этот вакуум заполнить самостоятельно, решил: «Да мы сами будем делать эту экспертизу. Вот мы сейчас тут соберемся и сделаем экспертизу. И наши же коллеги, наши же сотрудники Следственного комитета будут давать заключение для судьи». Естественно, они будут это делать в интересах следствия и в интересах стороны обвинения — что уже и происходит. Юрий Алексеев: Следствие — мощная структура. А что в таком случае медикам делать? Как сделать так, чтобы их голоса были услышаны?
Вот люди массово увольняются. Это единственный способ? Руслан Хальфин: Медикам надо делать то, о чем Антон говорит — надо создавать, расширять работу общественных профессиональных сообществ. Юрий Алексеев: Так никто не слышит эту точку зрения, что надо расширять сообщества профессиональные. Руслан Хальфин: Как не слышат? Мы имеем доступное количество таких сообществ. Есть Национальная медицинская палата.
Есть уже эффективные результаты работы. Надо просто, чтобы наверху поняли: ну нельзя в одном кармане иметь адвоката, а во втором — следователя, а сверху еще судью. Вот что делает Следственный комитет. Юрий Алексеев: Павел Андреевич, работают вот эти сообщества, о которых упомянули? Павел Воробьев: Значит, смотрите. Они работают — смотря над чем. Вот что должно быть?
Сегодня эксперт медицинский никому неподотчетен, и никто не знает, что этот конкретный эксперт написал гадость. А они пишут гадость. Вот сколько я дел знаю а я участвую в делах , это всегда заведомо обвинительное заключение. Что у них там в голове? Я не знаю. Ну, как правило, это так. Эти люди — это просто врачи, они такие же врачи, иногда со степенями, иногда без степеней.
Но у них совершенно четкая задача — обвинить своего коллегу. Юрий Алексеев: Засланные казачки. Юрий Алексеев: Неожиданно очень! Павел Воробьев: Ну, вот так. Если бы эти эксперты отвечали перед своими профессиональными ассоциациями — кардиологической, терапевтической, хирургической а полно таких ассоциаций , то они бы не посмели никогда написать такое заключение, потому что их бы тут же на цугундер, публично высекли бы. И это принципиальный вопрос. Это не Национальная палата должна этим заниматься, а профессиональные ассоциации.
Их у нас много. Руслан Хальфин: Внутри палаты. Павел Воробьев: Да почему внутри палаты? Полина Габай: Почему надо все опять замыкать на единый центр? Павел Воробьев: Мне тоже кажется, что не нужен здесь единый центр. Андрей Некрасов: Вы знаете, во всяком случае, та же самая Национальная медицинская палата приложила немало трудов для того, чтобы действительно в таком… Павел Воробьев: …чтобы врачей сажали еще больше. Это точно я могу сказать.
Вот все, что делает Рошаль — это ведет к тому, что врачей сажали, сажают и будут сажать. Он сам лично этим занимается. Андрей Некрасов: Для того, чтобы на федеральном уровне бороться… Юрий Алексеев: А кто об интересах пациентов в таком случае подумает? Мы сейчас больше о докторах, об ущемлении их прав. Антон Беляков: Как ни странно, об интересах пациентов думают те самые рядовые доктора… Юрий Алексеев: …которые ходят под статьей, просто выходя на работу. Антон Беляков: И я сейчас нисколько не преувеличиваю. Я никогда не забуду эту экстремальную жару, когда ездили наши коллеги на «скорой помощи», жаловались.
На улице 42, а внутри, в «буханке» без кондиционера — там просто ад! И люди возили с собой нашатырь не для пациентов, а для себя, потому что они регулярно падали. Но при этом за эти свои тридцать три с половиной копейки они оказывали неотложную помощь, за которую при случае, если что-то не так сделал, они еще и рискуют оказаться под статьей, под уголовным делом. Вот они, как ни странно, об этом думают. Юрий Алексеев: Фильм «Аритмия» как раз вспомнил, он в том числе и про это тоже. Антон Беляков: Потому что когда в университет медицинский шли, понимали, что ты богатым человеком все равно не будешь, но ты будешь удовлетворен тем, что делаешь большое дело, большое благородное дело. Юрий Алексеев: Друзья, предлагаю посмотреть небольшой сюжет о врачебных ошибках и зарубежном опыте.
Потом мы вернемся к разговору. Юридически это считается проявлением недостаточной профессиональной компетенции. В случае если ошибка врача доказана в суде, сам врач и госпиталь, в котором он работает, будут вынуждены выплачивать очень крупные компенсации потерпевшим. Их размеры начинаются от 150 тысяч долларов. Похожим образом в рамках гражданско-правовой ответственности решаются дела о врачебных ошибках в Канаде, Австралии и многих европейских странах. В Германии, к примеру, врач не должен гарантировать успех лечения, но обязан сделать все по существующим алгоритмам. Ошибкой немцы называют нарушение этих алгоритмов.
Недовольный лечением пациент может пожаловаться в службу больничного страхования или в медицинскую врачебную палату. Если независимые эксперты приходят к выводу, что врач действительно ошибся, то пациенту будут выплачены крупные компенсации, размер которых может составить сотни тысяч евро. В Японии еще 20 лет назад тема врачебных ошибок почти не поднималась в судах, однако после судебной реформы в стране появились инстанции, которые рассматривают исключительно жалобы пациентов. Они и назначают суммы компенсаций за неправильное лечение. А вот в Китае врачебную ошибку считают халатностью, которая карается в уголовном порядке. Если в результате неправильных действий врача пациент умер или ему здоровью был нанесен значительный ущерб, ответственный за это медицинский работник лишается свободы на срок до трех лет. Юрий Алексеев: Павел Андреевич, смотрел этот сюжет и все-таки думал о пациентах, потому что в итоге-то страдают они, если допущена какая-то ошибка.
Человек или может стать инвалидом, или, не дай бог, вообще расстаться с жизнью. Какие есть рецепты относительно людей, которые приходят к докторам, чтобы максимально обезопасить себя от ошибки доктора, который, возможно, не выспался, возможно, ему руководство нахамило, возможно, не хватило каких-то препаратов и так далее, и так далее? Антон Беляков: А почему «к сожалению»? Павел Воробьев: Ну, «к сожалению», потому что хотелось сказать: вот плохие они, доктора! Нет, доктора поставлены в жуткие условия: недофинансирование, нет ремонта, нет оборудования. Я сейчас специально приехал, привез… Стоит в палате интенсивной терапии аппарат дыхательный начала 80-х годов. Руслан Хальфин: Такое старье, что даже упоминать стыдно!
Павел Воробьев: Но он работает. Другого нет. Я приехал… Юрий Алексеев: А где-то томографы в коробках стоят при этом. Павел Воробьев: Я приехал в тюремную больничку, и они говорят: «Нам подарили военный рентгеновский аппарат 40-х годов. Это такое счастье! У нас его не было раньше». Понимаете, туберкулезная зона.
Юрий Алексеев: Возвращаемся к пациентам. Павел Воробьев: Я вам и говорю, что пациенты — заложники такие же, как и врачи. Мы все заложники того, что получилось за годы, особенно последние, разрушения здравоохранения. Это не только недофинансирование, а это тотальное разрушение здравоохранения. Юрий Алексеев: Так а как тогда и эти работающие доктора, и пациенты… Может, как-то они между собой договорятся и смогут помочь друг другу? Павел Воробьев: Они уходят, доктора уходят. Юрий Алексеев: Доктора уходят, а пациенты продолжают болеть.
Павел Воробьев: Они бегут. Мы же с вами начали… Думайте, друзья мои. Потому что… Руслан Хальфин: Пациенты тоже уходят. Павел Воробьев: И пациенты уходят, только в другую сторону. Руслан Хальфин: Уходят в платную медицину, кто-то — в самолечение. Сами лечатся. Павел Воробьев: От тяжелых заболеваний.
Руслан Хальфин: Пациенты страдают так же, как и врачи. Пациенты теряют врачей. Юрий Алексеев: Ну, бабушка, у которой пенсия 10 тысяч рублей, она при всем желании не пойдет в частную клинику. Антон Беляков: Рост лженауки, колоссальный рост оккультизма, траволечение. Юрий Алексеев: Которые прекрасно понимают ситуацию и зарабатывают на этом. Повылезали шаманы, которые идут из Бурятии с разными целями. Павел Воробьев: Все лето по стране чешут шаманы.
Руслан Хальфин: Вот смотрите, я приведу пример. В основе — образование. Я думаю, все согласны. Врачей надо учить и стараться делать как можно лучше. Вот буквально два дня назад в Подольске подольская больница проводила конкурс на обучение организаторов здравоохранения, ну, «генералов здравоохранения». Объявила конкурс — 440 тысяч рублей. Пошли на конкурс крупные образовательные центры, наш Первый медицинский университет.
Кто выиграл? Выиграл индивидуальный предприниматель — за 10 тысяч рублей. А вместе с ним соревновались еще Латино-греческая академия, она тоже организаторов, Центр пожарной безопасности, особо обучает организаторов, и какой-то Сургутский институт труда. Юрий Алексеев: А на что тендер был? Павел Воробьев: На образование. Руслан Хальфин: На образование. Четыре месяца обучать организаторов здравоохранения.
Павел Воробьев: За 10 тысяч рублей. Руслан Хальфин: Как можно? Это 700 рублей на человека. Антон Беляков: Самый интересный вопрос. Когда все присутствующие учились в медицинских вузах, у нас был отдельный предмет «Организация здравоохранения», который был выпестован десятилетиями. Каждый доктор понимал, как вообще устроена система работы. Каждый доктор понимал.
И он понимал, ему нужно работать. И нашу систему здравоохранения копировали практически все державы, которые сейчас хвастаются… Павел Воробьев: И до сих пор. Антон Беляков: И обоснованно хвастаются, что у них хороший уровень здравоохранения. Юрий Алексеев: Это вы сейчас деликатно указываете на того, кто виноват в данной ситуации? Антон Беляков: Я деликатно указываю на то, что система советского здравоохранения была не просто современной, но она до сих пор остается суперсовременной. Юрий Алексеев: Вот оборудование до сих пор используется. Антон Беляков: Барак Обама стал президентом Соединенных Штатов Америки, по большому счету, пообещав американцам некую сублимированную модель, которая чем-то напоминает систему советского здравоохранения, которую системно и методично год за годом мы разваливаем и уничтожаем.
Например, самое удивительное в вашей истории… Я понятия не имею! Вот эти центры, которые хотели подготовить в области организации здравоохранения, — они вообще что хотели рассказать? Никто же не знает, какая теперь должна быть система здравоохранения. Руслан Хальфин: Они имеют лицензии — самое ужасное. Им дают лицензии. И они побеждают. ФАС на это смотрит с удовольствием, 44-й закон работает.
Юрий Алексеев: Кто-то предложил меньшую цену — и все. Руслан Хальфин: А в это время необученные врачи… Раз они так организаторов учат, то они так же и хирургов учат, и терапевтов. Юрий Алексеев: Даже любопытно послушать, что там будут рассказывать. Антон Беляков: Вне зависимости от того, кто бы из них победил, самое удивительное, что он рассказывал бы разные вещи. То есть система здравоохранения… Комплексного подхода просто не существует сейчас. Руслан Хальфин: Там никто рассказывать ничего не собирается. Павел Воробьев: Никто образовывать не будет.
Это просто… Юрий Алексеев: А пациентов можно хоть как-то чуть-чуть образовать, чтобы помочь им? Антон Беляков: Давайте вернемся к разговору все-таки, что делать. Юрий Алексеев: Именно пациентам, потому что о медиках мы достаточно поговорили. Антон Беляков: Вот те страны, которые сейчас вы демонстрировали для того, чтобы показать, а что там у них происходит… Вот у них здравоохранением занимаются не только медики и юристы, которые борются за права пациентов, но и экономисты. И существует изрядное количество научных трудовых, которые доказывают, что когда государство или компания, частная компания, коммерческая компания инвестирует деньги в здоровье своих людей — это выгодные деньги. Давайте я вам прямо на своем примере. Я каждый год для своего небольшого трудового коллектива за свои деньги иду и покупаю вакцины — для тех, кто не хочет «Грипполом» привиться.
Хотя я «Грипполом» прививаюсь. Вот сейчас самое время, очень советую нашим телезрителям. Остальным я покупаю, пожалуйста… Не буду назвать говорить. Руслан Хальфин: Рекламу не надо. Антон Беляков: Да, да, да. Я делаю, лично готов сделать эту инъекцию своему сотруднику, если он не против. И я знаю, что он у меня не будет болеть до лета.
Мне это выгодно. Я не хочу, чтобы он пришел, заразил еще трех других, потом все на больничных, а я один, бедный, снимают три телефонных звонка одновременно. Юрий Алексеев: Но у нас тоже есть свои экономисты, они тоже считают. Но они просто считают, лишь бы траты уменьшить, и все. Антон Беляков: Вкладывать деньги в здравоохранение на всех уровнях выгодно. Я просто вам на своем частном примере показал. Так думают в Японии, так думают в Китае, так думают в Штатах.
Их не надо было искать. Компромата на них за годы накопилась масса. Об их махинациях ходили легенды, в СМИ было много материалов, раскрывающих их уловки. Но они продолжали работать и не думали закрываться. От некоторых подробностей волосы встают дыбом. Оказывается, в фиктивных клиниках зачастую работали лица без медицинского образования. Там стояла вроде бы настоящая и даже дорогая аппаратура, но исследования нередко были липовыми. Пострадавшие рассказывали, как на экране ультразвукового аппарата им показывали, какие жуткие изменения выявлены в их организме. Но потом оказывалось, что исследование проводил не врач и ужасные диагнозы были просто придуманы.
Людей запугивали, говорили, что прогноз очень плохой, если они немедленно не начнут лечение. А если не оказывалось денег, предлагали тут же оформить кредит. Что характерно, представители банков работали прямо в медцентрах. По словам пациентов, они ощущали, как против них используют различные психотехники, чтобы они подписали договор или взяли кредит на дорогостоящее лечение. Но тут же предупреждали, что действовать она будет только здесь и сейчас. При этом сам договор под всякими предлогами читать не позволяли, а результаты обследования, чтобы получить второе мнение от других врачей, на руки не выдавали. Некоторые рассказывали, что им предлагали кофе или чай, после которого они теряли возможность вести себя рационально.
"Доктор 24": врач рассказал, как образуются камни в желчном пузыре
В общем было ощущение, что последствия всего этого могут оказаться поистине невообразимыми» [27]. Леонид Смиловицкий пишет, что кампания по нагнетанию массового психоза и антисемитизма была предназначена для зондажа общественного мнения по отношению к репрессиям не только к конкретным обвиняемым, но и евреям вообще [28]. Указ об отмене награждения Л. Он сказал [29] : Искусственность сляпанного «дела врачей» обнаруживалась без особого труда. Сочинители даже не позаботились о серьёзном прикрытии. Бесстыдно брали из истории болезни высокопоставленного пациента врождённые или приобретённые с годами недуги и приписывали их происхождение или развитие преступному умыслу лечащих врачей.
Вот вам и «враги народа» Он утверждает, что он и его коллеги приступили к работе по надзору за этим делом через 6 дней после объявления в СМИ о начале дела врачей, то есть 19 января. Согласно этой версии, в середине февраля было подготовлено заключение, что дело сфальсифицировано. По словам Месяцева, все попытки привязать его прекращение к смерти Сталина в начале марта являются спекуляцией [29]. Однако при этом вал обвинений против врачей и антиеврейских публикаций в печати с середины февраля нарастал и прекратился лишь через некоторое время после смерти Сталина [30]. Доктор исторических наук Геннадий Костырченко , опровергая утверждения Месяцева, пишет, что Сталин не просто контролировал, но и лично направлял расследование по этому делу, требуя «раскрыть» не столько вредительское лечение, сколько шпионаж и террор [31].
Сразу же после расправы над 11 чехословацкими руководителями, казнёнными по делу Сланского , где также использовались мотивы «вредительского лечения», 4 декабря Сталин вынес на рассмотрение президиума ЦК вопрос «О положении в МГБ и вредительстве в лечебном деле» [32]. Костырченко считает, что развязывая публичную пропагандистскую кампанию, Сталин готовил публичный политический процесс [33]. Он пишет, что отмену дела инициировал 13 марта то есть через неделю после смерти Сталина Лаврентий Берия [34]. Высказывалось мнение, что уже 2 марта антисемитская кампания в прессе была свёрнута [12] [35]. Однако ещё 15 марта в « Правде », в номере 74-12642, появилась статья Я.
Героями проекта стали шесть человек с онкозаболеваниями, а также шесть врачей — резиденты и выпускники Высшей школы онкологии , специальной благотворительной программы фонда «Не напрасно» для талантливых выпускников медицинских вузов. Каждая история в фотографиях — рассказ о том, как отсутствие диалога между врачом и пациентом может лишить надежды, а бережная и эффективная коммуникация, напротив, давать силы и способствовать выздоровлению человека.
Это произошло в одной из частных клиник Подмосковья. Инициатива защитит медиков от несправедливого уголовного преследования Со слов дочери погибшей Ирины Богдановой, перед смертью ее мама рассказывала, что диализ ей делали всего один раз, «но не получилось». Дело возбуждено по ч. Еще один случай с гибелью пациентки произошел около месяца назад в Московской области. Там вскоре после рождения дочери скончалась молодая мама Марина Колесникова. Ее супруг Семен Колесников обратился в Следственный комитет.
Он пытается доказать, что его супруга скончалась из-за отмены врачом жизненно важного для нее препарата «Клексан», разжижающего кровь. Через четыре дня после отмены она умерла от тромбоза. При этом из клиники пришли документы, в которых написано, что препарат ей не отменяли, — рассказал «Известиям» Семен.
Хотя оно могло быть громким и нити могли привести к Берии и Кагановичу, Они же и были основными действующми лицами в убийстве Сталина. Евреи естественно всё валят на Хрущёва, хотя у него и лабораторий соответсвующих не было, ни знаний, ни исполнителей. Интересно что смертельный укол Сталину сделала еврейка.